Нож - символ и необходимость. Нож был и остается одним из самых важных предметов, которые сопровождают человека на протяжении всей его истории. Сейчас мы иногда перестаем его замечать, потому что нож растворяется среди множества других, окружающих быт человека, вещей. Но в далеком прошлом нож часто был единственным предметом из металла, которым обладал человек. являлся атрибутом любого свободного человека. Ножичек висел на поясе у каждой женщины. Ребенок, в определенном возрасте, получал нож с которым никогда не расставался. Почему этому предмету предавалось такое значение?

Нож был не только повседневной функциональной вещью. У людей древности восприятие мира, происходило через призму магии. Поэтому магические функции ножа, в которые верили наши предки, были не менее важны. Он обладал многими волшебными свойствами, которыми делился со своим хозяином и его старались никогда не давать в чужие руки. На нем клялись. Им защищались от колдовства. Жених дарил его невесте при обручении. Когда человек умирал, нож уходил вместе с ним, его клали в могилу хозяина.

Это, конечно, несколько идеализированная картина. В реальной жизни ножи теряли и покупали новые, давали их взаймы, дарили, а отработавшие свое - сточенные почти до обуха ножи - просто выбрасывали. Нож был универсальным и самым распространенным инструментом. Подтверждением этому служит тот факт, что ножи часто являются самым массовыми находками при проведении раскопок. В Новгороде, на одном только Неревском раскопе, было найдено 1440 экземпляров ножей. При раскопках древнего Изъяслава, уничтоженного татарами, было найдено 1358 ножей. Цифры впечатляют, не правда ли? Такое впечатление, что ножи просто пачками теряли. Но это конечно не так. Даже если принимать во внимание коррозию пролежавшего в земле сотни лет металла, все равно видно, что многие ножей выщерблены и обломаны, то есть утратили свои рабочие функции. Напрашивается вывод о не очень высоком качестве изделий древних кузнецов... На самом деле их качество было относительным - так же как и в наше время. Были качественные ножи, которые стоили дорого, а был копеечный ширпотреб. В первую категорию как раз и входили те ножи, которые на Руси носил на поясе любой свободный человек, независимо от его пола. Такие ножи были достаточно качественными и по современным меркам. Стоили они хороших денег. Вторую категорию составляли те ножи, чье качество было несравненно ниже китайской нержавейки на раскладках. Они действительно часто просто ломались. Когда такое случалось, их отдавали кузнецам на перековку. А чаще с досады швыряли “куда подальше, с глаз долой”. Но мы не позволим себе неуважительных реплик в адрес древнерусских кузнецов. Их возможности и технический арсенал были весьма ограничены. Наш современник, даже очень высокого уровня кузнец, лишенный качественных сталей и инструментов для ее обработки, мало что сможет сделать в таких условиях. Поэтому отвесим древним кузнецам глубокий поклон - они лучшие, потому что были первыми!

География

Древняя Русь занимала огромную территорию. Настолько огромную, что многие ставят под сомнение, а было ли вообще такое государство? Очень многое говорит о том, что Русь была в сущности огромным торговым предприятием, вроде “Ганзейского Союза”. (Или более близкий пример - “Компания Гудзонова Залива”, существовавшая в Северной Америке в XVIII веке). Основной целью таких предприятий было обогащение купцов и властителей, эксплуатация природных и людских ресурсов на территориях, которыми сложно управлять в силу их огромных размеров. “Ядром государства Руси (называемого кабинетным термином “Киевская Русь” была, как известно, сравнительно небольшая область среднего Поднепровья - от Десны до Роси, возглавлявшая процесс рождения феодальной государственности на огромном пространстве Восточной Европы - от Вислы до Волги и от Балтики до Черного моря” (Б. А. Рыбаков).

Косвенным подтверждением этого предположения может служить сочинение “Об управлении империей” византийского императора Константина VII Багрянородного (905-959 г. г.), в котором упоминается о землях “Внутренний Руси” (всего лишь!), когда он касается территорий непосредственно окружающих Киев.

Возвеличивавший в середине VI века готскую “Империю Германариха” автор “Getika” (“История Готов”) Иордан описывает огромную территорию от Черного до Балтийского моря, с перечислением многих племен, обитавших на ней. Такой огромный империи готов никогда не было, но расшифровка названий племен и их порядок перечисления в книге позволил предположить Е. Ч. Скрежинской, что Иордан взял за основу своего описания существовавшие некогда путеводители. (греч. “Итинерарии”). В них описывались земли от Балтики до Кавказа. Все эти земли в “итинерариях” имели этнические названия племен, на них проживавших. Существование таких путеводителей уже в раннем Средневековье свидетельствует о тесных торговых связях многих народов Восточной Европы.

В создании союза на территории, называемой сейчас “Древняя Русь”, приняло участие много разных народов и племен: славяне, финно-угры, балты, варяги, степные кочевники, греки. Иногда даже кажется, что трудно кому-либо из них отдать пальму первенства! Но все же мы гордо вручим ее нашим предкам-славянам. Их язык и культура стали основой того территориального образования, которое вошло в историю человеческой цивилизации под именем “Русь”. Но впитала она в себя очень многое и от других народов, входящих или соприкасающихся с ней. Кузнечное дело, в частности, является ярким тому примером.

На Руси испокон века существовало два соперничающих между собой центра. Это был Киев и Новгород (позднее эстафету Новгорода приняла на себя Москва). Иногда они находили пути взаимопонимания, но чаще этого не было. Слишком разными были земли Киева и Новгорода. Другая природа, другие соседи. Слишком большое расстояние отделяло их друг от друга. Путешествие в один конец могло по времени занять месяц и более. При этом по дороге часто встречались и вовсе не славяне и игнорировать это, минуя их земли было нельзя.

Эти различия подтверждаются и особенностями кузнечного ремесла в Киеве и Новгороде. (А в более широком понимании это южные и северные земли древней Руси). Поэтому говорить о древнерусских ножах “вообще” довольно сложно. Придется условно разделить наше повествование на две части и говорить отдельно о ножах, которые изготавливались и эксплуатировались в разных местах - на севере и на юге. Время их существования - так же очень важный аспект. За все время существования Киевской Руси ножи претерпели такую эволюцию, что говорить о некоем обобщенном “Древнерусском Ноже” просто невозможно. Это был всегда предмет, относящейся к конкретному месту и времени. Кстати, в результате этой эволюции два разных направления, в которых развивалось производство ножей на севере и юге, сблизились и, со временем, возник некий общий тип ножа. Но этот факт не является характерным исключительно для Руси. Так произошло во всей Европе. Определяющими факторами этого явления были не этническая принадлежность ножа, а экономическая целесообразность его производства, плюс имеющиеся природные ресурсы.

Среди исследований в области древнерусского кузнечного ремесла наиболее фундаментальной и полной остается работа, проведенная известным советским археологом Б. А. Колчиным. Он был необыкновенно пытливым исследователем. Уже на склоне лет он отыскал моего учителя В. И. Басова и много времени провел у него в кузнице, заставляя плавить железо в домнице, ковать древнерусские ножи. Результаты своих наблюдений он тщательно записывал.

Б. А. Колчин подверг микроструктурному анализу огромное количество археологических находок, относящихся к эпохе “Древней Руси”. Это позволило ему сделать важные выводы в отношении изменения конструкции и технологии изготовления, разделить ножи по типам функционального назначения. Правда свои исследования он проводил, как правило, на основе новгородского археологического материала. Результатом такого одностороннего подхода стали несколько поспешные выводы относительно однородности кузнечных приемов и методов во всей древней Руси, включая и южную ее часть. Но дело в том, что от него тогда это и требовалось. Писал он свою работу в 50-е годы, а это было время, когда развивалась идея “Великой и Могучей Руси”. В ее пределах все должны были понимать друг друга с полуслова и составлять единое целое одного большущего народа, чем то неуловимо напоминавшего советский. О финно-уграх упоминалось вообще как-то вскользь. Ну как могло быть, чтобы русских кто-то учил ковать?

Слава богу, ученики и последователи Колчина жили не только в Ленинграде и Москве. Часть их прочно обосновалась в Киеве. Как и подобает ученым, они взялись за тщательное изучение местного материала и сделали интересные наблюдения, которые местами дополняют, а иногда и опровергают выводы мэтра. Г. А. Вознесенская, Д.П. Недопако и С.В. Паньков, сотрудники Киевского Института Археологии, своими научными работами обосновали еще в советские времена историческую самостоятельность и самобытность Южной Руси, что отчетливо проявляется в кузнечном ремесле.

Соседи

Новгородские славяне жили по соседству с финно-угорскими племенами (Ливы, Эсты, Водь, Ижора, Корела, Весь и др.). Кроме того, к ним активно хаживали скандинавы. И те и другие были знатные кузнецы, особенно первые. Чего стоит только легендарный кузнец Ильмаринен из знаменитого финского эпоса “Калевала”!

Говорить о славянском влиянии на северный край в кузнечном деле несколько неуместно, тут скорее славяне ходили в учениках. Финно-угорские племена обладали настолько высоким уровнем развития кузнечного ремесла, что не перестаешь восхищаться, глядя на их творения. И этому не стоит удивляться!

Прежде всего причина их мастерства в богатстве природных ресурсов. Дров немерено - жги березовый уголь сколько нужно. Повсюду болота, а значит в них железная руда. Словом, есть где разгуляться трудовому люду. А вот что-то вырастить здесь трудно. Земля скудно родит, зимы долгие и холодные. А кушать все равно хочется. Поэтому и пошла вся людская энергия и изобретательность на развитие ремесел.

Качественные изделия находили своих покупателей повсюду. Киевская Русь, с ее ярко выраженным упором на международную торговлю, помогла наладить устойчивый сбыт. Многие племена кормились кузнечным делом. Забегая вперед могу сказать, что и новгородские изделия в целом были лучшего качества, чем киевские. Но это заслуга не славян, начавших обживать этот северный край. Они пришли сюда, обладая тем же уровнем кузнечного искусства, что и славяне Приднепровья. Но начав осваивать земли, которые в последствии будут называться новгородскими и псковскими, славяне многое узнали от своих соседей, финно-угров, в области кузнечных технологий. А местная природа помогла им эти знания воплощать в тысячах прекрасных вещей, не заботясь особенно об экономии древесного угля и металла.

Южная Русь. Мало железа и дров. Много еды.

В отличие от своих северных соседей, жившие в Приднепровье (территория нынешней Украины) славяне не отвлекались на всякие там промыслы, а традиционно занимались простым и понятным делом - выращивали “хлеб свой насущный”. Природные условия и имеющиеся ресурсы способствовали здесь именно этому занятию. Кузнечное дело всегда было у них побочным промыслом, призваным обслуживать главное направление деятельности - сельское хозяйство. Поэтому все изделия Приднепровских славян были максимально простыми и функциональными. Иными словами это было балансирование между наименьшими затратами усилий и получением максимального результата.

Условия жизни диктовали именно такой подход. В лесостепной зоне, годного на выжег угля леса, мало. А вот народа живет много и всем нужны дрова для обогрева зимой. Болот тоже, слава богу, меньше чем на севере. Железо частенько не местного производства а привозное - следовательно и стоило оно дороже. Сталь вообще дефицит. Изощряться в ремесле было некогда: “на носу жнивье, а надо еще двести пятьдесят серпов отковать на всю округу”!

Тем не менее кузнецы и здесь были неплохие. Ковали они все, что нужно было местному населению. Могли, если нужно и меч отковать. С кузнечными приемами, распространенными на севере, они тоже были знакомы и применяли их, когда на то было время и угля хватало. Кузнечное ремесло Приднепровья в те времена характеризуется весьма архаичными приемами, но это из-за стремления к простоте. Корни этих приемов уходят в древнюю кельтскую культуру, в Скифию и Византию. Именно с этими народами контактировали древние славяне Приднепровья и у них переняли в свое время кузнечные навыки. Характер кузнечного производства у них был ориентирован на внутреннее потребление. Кузнец, прежде всего, обслуживал сельскохозяйственную общину в которой жил и неотъемлемой частью которой являлся. Выход на внешний рынок у него был ограничен, да и вряд ли можно было наладить какое-то более или менее постоянное производство на “экспорт” при скудной сырьевой базе. В тоже время на зерно и другие продукты питания спрос есть всегда. А если нужен хороший нож, можно и потратиться, купить тот, что северяне привезли. Мы вообще склонны недооценивать торговые связи тех времен. Все необходимое можно было купить и тогда. Главное, как говорится, “было бы за что и зачем”.

Так что не будем здесь, проводя сравнение технологий, склонять чащу весов в чью-то пользу. Северные и южные славяне являлись частями единого огромного территориального образования, гораздо большего, чем территория ныне по традиции относящаяся к государству Киевская Русь. Живя в этой огромной, состоящей из самых разнообразных компонентов, системе каждый человек тем не менее принадлежал к какому-то определенному месту и занимался тем, что диктовала ему Природа и подсказывала сама жизнь.

Фото 1

Форма клинка определялась двумя факторами. Первый, это конечно же функция ножа, его назначение. Второй немаловажный фактор, зачастую не принимаемый во внимание, это технология изготовления. Во времена, когда железа было мало, сталь являлась редкостью а приготовление угля отнимало много сил и времени - все было направлено на то, чтобы оптимизировать технологию и свести затраты труда и материалов к минимуму. Северные кузнецы, уж на что мастера, но все равно не составили исключение. В своих стремлениях к изощрению кузнечных технологий знали предел. Поэтому форма клинка часто оказывалась следствием какой-то определенной последовательности кузнечных операций, которая представлялась на тот момент наиболее рациональной.

В принципе, по силуэту основная масса древнерусских ножей напоминает современные. Спинка могла быть прямой, могла загибаться вверх или опускаться вниз, точно так же как и сейчас, в зависимости от назначения и личных предпочтений. Основное отличие древнерусских ножей - это ярко выраженная клиноообразность во всех направлениях: по длине и толщине (Фото 01)

Почему древние ножи так отличались от современных? Сейчас, в большинстве случаев, говоря о кованном ноже, подразумевается расплющенная под пневмомолотом пластина, из которой затем вытачивается с помощью абразивных кругов или фрез конечная форма клинка. В древности такой технологии не существовало (на абразивном круге из песчанника с ручным или ножным приводом особо много металла не сточишь). Но самое главное, мастера стремились, чтобы не пропала зря ни одна крупинка драгоценного железа. Нам трудно это понять, потому что нас окружают горы металлолома. Для древнего кузнеца современный подход к изготовлению ножа равносилен тому, как если бы из бревна делали скалку, а все “остальное” пускали на щепки. Поэтому в древности ножи действительно ковали. Заготовку ножа тянули молотком до самого кончика, придавая ей нужную форму и сечение, так что в конце-концов оставалось лишь слегка ее поправить на мокром точиле (Фото 2). (Справедливости ради нужно заметить, что так поступать с современными легированными сталями достаточно проблематично. Они жесткие и гораздо хуже деформируются при ковке. Кроме того, у современных легированных сталей гораздо более узкий интервал температур нагрева для ковки, чем у той стали, с которой имели дело древние кузнецы. Чуть ее перегрел и “до свидания, пропала железка!”)

Фото 2. Последовательность ковки

Такая клинообразная форма клинка некоторым образом компенсировала мягкость материала, из которого изготавливался нож. А часто это было обычное железо. Клин в сечении клинка соответствовал углу заточки и составлял 15-25 градусов. Таким образом режущая кромка поддерживалась всем сечением клинка, вплоть до обуха. Подавляющее большинство найденных археологами славянских ножей X-XII веков по современным представлениям очень маленькие. Длина их клинков не превышает 10 см, ширина около 2 см, но массивный обух в самом широком месте доходит до 6 мм. (Средний же размер клинка этих ножей лежит в пределах 7-8 см). Такой нож при заточке клался на камень всей боковой плоскостью клинка. Поэтому одновременно с заточкой постоянно осуществлялась и шлифовка боковых граней клинка и, следовательно, его очистка от следов коррозии. Неплохой вариант содержания ножа всегда в отличном состоянии при отсутствии нержавеющих сталей! (Кстати, при таком способе заточки ножа, сечение клинка постепенно приобретало форму выпуклого клина и угол заточки постепенно увеличивался. Происходило это потому, что затачивая свой нож хозяин старался все же сильнее прижимать к камню лезвие).

Фото 3

Рассмотрим ножи с точки зрения их функционального назначения. Б.А. Колчин, на основе доступного ему археологического материала, разделил все древнерусские ножи на восемь типов, в зависимости от их назначения.

Первый тип - это хозяйственные “кухонные” ножи. Рукояти, деревянные и костяные, сугубо функциональные и потому без особых украшений. Характерный признак этих ножей (по Колчину) - ось рукояти параллельна прямому обуху клинка. Мое мнение заключается в том, что этот признак для кухонных ножей второстепенен. Функциональное назначение определяется линией лезвия, а наклон обуха в данном случае вторичен -- чем прямее лезвие, тем больше он уходит вниз (Фото 03).

Фото 4

Второй тип - это хозяйственные “столовые” ножи. Отличаются от первых тем, что были более крупными и длинными, а рукоять у них украшалась различным орнаментом (Фото 4).

Трудно сейчас сказать, насколько это разные по назначению ножи. И теоретическая “кухонно-столовая” направленность применения этих ножей мне кажется в этом случае не совсем уместна. На мой взгляд это один тип - универсальный нож, так называемый “хозбыт” по милицейской классификации, в народе называемый просто “рабочим”. А размеры таких ножей зависели от желания заказчика. Впрочем, такой нож можно было весьма успешно использовать и на охоте, а при необходимости, как холодное оружие. Упоры (перекрестье) на древнерусских ножах не встречаются. Кстати, на финках их тоже нет, но это обстоятельство не мешало финнам свои маленькие ножички успешно применять в качестве боевого оружия. Линия наклона обуха на клинке этих ножей могла быть разной и это так же говорит в пользу того, что эти ножи были универсальными. И еще. Столовый украшенный нож, мне кажется, мало вяжется с образом жизни в древней Руси. Скорее всего такой нож являлся охотничьим.

Фото 5

Фото 6

Фото 7

Третий тип по классификации Б.А. Колчина - это рабочие “столярные” ножи. Для них характерно изогнутое вниз лезвие, напоминающее ятаган (Фото 5). Колчин пишет, что они напоминают современные садовые ножи, но мне такая параллель кажется надуманной (Фото 6). Садовые ножи все же предназначены в основном для обрезки древесных побегов поперечным резом, а не для строгания вдоль волокон древесины. А задача “столярного” ножа и заключалась в строгании, ведь для резки существовала пила по дереву, широко представленная в археологических находках. Вполне возможно, что это просто еще одна разновидность хозяйственного ножа такой формы, для которой характерно прямое лезвие и изогнутый вниз обух А явно выраженная “серповидность” режущей кромки объясняется в данном случае просто сработанностью лезвия. Я показывал ятагановидный нож мастерам, работающим с деревом. Они считают, что им строгать дерево крайне неудобно. Для строгания гораздо больше подходит так называемый “косяк” - нож, у которого лезвие направлено под сорок пять градусов к рукояти и имеет одностороннюю заточку (Фото 7). (Чтобы лично убедиться в функциональной пригодности ножей с прямым лезвием и ятаганобразным я изготовил несколько разных образцов. Строгать дерево изогнутым вниз клинком оказалось действительно крайне неудобно. С другой стороны, “чистить” картошку ножом с прямым лезвием оказалось очень легко (Фото 8). Конечно в те времена на Руси картошки не было, но репа например была излюбленной добавкой к каше - основной пище славян. Наверное овощи в те времена “чистили” так же, как и сейчас. Поэтому я считаю, что первичный признак сугубо кухонных ножей это прямое лезвие и, как следствие этого, опущенная к острию линия обуха. Сработанность лезвия с уходящим вниз обухом создает иллюзию серпообразности, что на мой взгляд и ввело в заблуждение Б.А. Колчина в его классификации. Косвенным подтверждением может быть форма клинка японского кухонного ножа (Фото 9). Линия лезвия у него стремится к выпрямлению и при определенного количестве перезаточек он примет серповидную форму.

Фото 8

Фото 9

Четвертый тип в данной классификации, это рабочие “косторезные” ножи. Про них Колчин упоминает, но рисунков, к сожалению в своих работах не приводит. Я, честно говоря, затрудняюсь представить, какие конкретно образцы из найденного археологического материала ученый отнес к этой группе.

Фото 10

Фото 11

Следующий, пятый тип, это рабочие “сапожные” ножи. Они имели массивный широкий и короткий клинок с плавно закругленным концом (Фото 10). В этом случае о назначении спорить не приходится. Эти ножи были найдены в сапожных мастерских.

Существует еще группа ножей для работ с кожей. Они отличаются от вышеупомянутых “сапожных” ножей формой своего заостренного кончика. Это, так называемые, “усьморезные” ножи. Они предназначались для раскроя кожаных изделий. Эти ножи делались цельнометаллическими и на окончании рукояти присутствовал упор для большого пальца (Фото 11). (Упор этот был в виде расклепанного “пятака”, отогнутого в сторону лезвия под прямым углом к рукояти). Надавливая на нож вертикально, сверху - вниз, можно было вырезать из куска лежащей на доске кожи любую фигуру.

Фото 12

Шестой тип -- это по Б.А Колчину “хирургические” ножи. Это заключение было сделано ученым на основе того, что один из найденных ножей был изготовлен целиком из металла, то есть металлическая ручка была выкована вместе с клинком. (Но в отличие от сапожного цельнометаллического “усьморезного” ножа, “хирургические” крупнее и не имеют упора на рукояти). Очень похоже на скальпель. Как утверждает Колчин - этот нож предназначался для ампутаций(Фото 12).

Седьмой тип -- это “малые рабочие” ножи. Они применялись, как специальные инструменты при различных ремесленных работах. Длина их лезвия составляла 30-40 мм. Но это могли наверное быть и детские ножички или просто небольшие резцы.

Восьмой тип - то что ни с чем не спутаешь, “боевые ножи”. Об этом говорит и форма клинка, и тот факт, что они являются частой находкой в курганах дружинников. У этих ножей длинный клинок с массивным обухом. Рукоять, как правило, тоже массивная, с удлиненным черенком. Конец клинка боевого ножа на 20-40 мм имел обоюдоострую заточку, что облегчало нанесение им колющих ударов. Боевые ножи часто носили за голенищем сапога, поэтому их так и называли, “засапожники”. В “Слове о полку Игореве” (XII век) именно “засапожники” - символ доблести славян.

Фото 13

“Тии бо бес щитов, съ засапожникы
Кликом плъкы побеждаютъ,
Звонячи въ прадеднюю славу”.

“Те ведь (славяне) без щитов, с засапожными ножами кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу” (перевод Д.С. Лихачева).

Фото 14

Особую группу представляют из себя ножи, которые Колчин называет “складными”. Это наверное не совсем правильное определение. Клинки у них не убирались, они заменялись один на другой “легким движением руки”, потому что эта деталь в ноже являлась двухсторонней. В этом двустороннем клинке по середине находилось отверстие, в которое пропускался поперечный штифт, на котором закреплялась костяная рукоять - футляр. В самой рукояти был продольный пропил, куда скрывалось одно из лезвий (Фото 14).

По обе стороны от отверстия для штифта в клинке имелись вырезы для фиксации ножа в одном из рабочих положений. В этот вырез входил второй поперечный штифт, закрепленный в рукояти, таким образом препятствуя дальнейшему провороту двухстороннего клинка. Клинок поворачивался относительно рукояти на 180 градусов и снаружи появилось одно из двух рабочих лезвий, в зависимости от желания хозяина. Одна половинка двухстороннего клинка имела прямой обух с округлым подъемом лезвия к острию, что вероятно было необходимо для работ с кожей или, возможно, для снятия шкуры и ее мездрения. Вторая часть двухстороннего клинка была с опускающимся вниз обухом и менее закругленным лезвием. Этим клинком наверное было удобнее что-то резать. И кончик с этой стороны острее - удобнее прокалывать. Вот такой древнерусский нож “швейцарского офицера”!

Так классифицировал древнерусские ножи Колчин. Региональных различий в форме ножей он не отметил и это было сделано наверное для того, чтобы подчеркнуть культурную однородность Древней Руси, как требовала идеология СССР в те годы. Впрочем, подозреваю, резких отличий не было не только на территории Древней Руси, но и всюду в Европе, где только люди пользовались ножами

Фото 15

А вот в отношении различий во времени Колчин сделал некоторые интересные наблюдения, хотя они относятся исключительно к новгородским находкам. Оказывается, у самого раннего типа новгородского ножа (X-XI в в) лезвие узкое, и не очень длинное (Фото 15). Ширина клинка не превышала 14 мм. Ножи имели ярко выраженное клиновидное сечение за счет довольно толстого обуха. Отношение ширины клинка к толщине обуха составляло пропорцию 3:1. Форма обуха у этих ножей была прямой, либо на конце лезвия немного закруглялась вниз. Длина клинка у большинства ножей не превышала 70-80 мм. Иногда встречались малые ножи с клинком длиной около 40 мм или и наоборот большие, с клинком доходящим до 120мм. Такая форма ножа, по утверждению Колчина, характерна и является единственной для Х-ХI и начала ХII веков. В начале XII века с новгородским ножом начинают происходить резкие метаморфозы. Он становится гораздо шире и значительно тоньше и это при том, что длина клинка увеличилась в сравнении с предыдущим периодом времени. Ширина клинка этих ножей составляет теперь 18-20 мм. Обух у ножа, как правило прямой. В XIII веке клинок новгородского ножа становится еще более тонким, широким и длинным.

По мнению Б А Колчина эволюция древнерусского ножа (на примере новгодских находок) происходила в таком направлении. От древних ножей с небольшим узким клинком, но очень массивным обухом к более крупным и широким клинкам с уменьшающейся шириной обуха. И хотя такая временная зависимость выстраивается в стройную систему, все же я осмелюсь оспорить выводы метра по этому поводу. Но сделать это я попробую немного позже, когда мы познакомимся с древнерусскими кузнечными технологиями. Тогда у меня, как у кузнеца, появится на это право.

В отличие от Новгорода, южная Русь не демонстрировала такой ярко выраженной эволюции формы клинка. Ножи тут выглядели более или менее одинаково на протяжении многих столетий. Разве что древнейшие образцы немного покороче, но вряд ли это вписывается в какую либо систему. Возможно, это связано просто с экономией металла. Ножи древнего Приднепровья близки к современному пониманию того, каким должен быть универсальный нож.

Касаясь способа насадки рукояти нужно отметить что, как правило, она насаживалась на оттянутый на клин хвостовик, как в обычном напильнике. Рукоять чаще всего простой формы, овальная в сечении. Отверстие для хвостовика прожигалось заостренной, нагретой до красна железкой. Никаких тебе сверел, все тут же на кузнице, возле горна. Если на хвостовике насечь зубилом зазубрены (“ерш”), то получается очень надежная насадка. Она сравнима по прочночности с той, где используется эпоксидная смола. К тому же прожженное дерево хорошо противостоит воздействию влаги. Такой способ сборки применялся практически во всех древнерусских ножах, независимо от времени или места изготовления. Изредка использовался монтаж рукояти, при котором к плоскому хвостовику приклепывались деревянные или костяные накладки (щечки). Про монтаж рукояти на хвостовик, когда он пройдя всю ее длину расклепывается в торце на металлической шайбе, я упоминаний не встречал.

Технологии

Удивительно как многое становится понятным, когда перестаешь строить домыслы, а просто идешь в кузницу и начинаешь ковать своими руками нож. На научном языке этот подход называется “экспериментальной археологией”. Но здесь может таиться опасность, поскольку современная кузница с пневмомолотом и горном, работающим на каменном угле или газе, совершенно не подходят. Воссоздавать древние технологии изготовления клинков, пользуясь современными инструментами и материалами - это все равно, что приходить в зал для занятий традиционными боевыми искусствами с автоматом Калашникова. Это совершенно разные вещи, несовместимые друг с другом. Именно поэтому, в свое время, я сознательно отказался от “благ” цивилизации и стал работать в тех же условиях, что и кузнецы древности. Не стану скрывать, этот подход требует усилий и времени, что непросто позволить себе в нашу стремительную эпоху. Но вознаграждением стал бесценный практический опыт, который я с удовольствием вношу в общую копилку знаний. Надеюсь, что он сослужит добрую службу всем, кто готов совместными усилиями способствовать сохранению исторического наследия.

Простые технологии

Рисунок 16

Прежде чем приступить к изложению материала, следует ознакомиться с основными понятиями. Все ножи можно разделить на “сварные” и “цельнокованые”. Двигаясь от простого к сложному, начнем с “цельнокованых” ножей. Что самое простое? Самое простое, это взять полученный в древнерусской домнице кусок железа и придавая ему молотом определенную форму, выковать нож. Так раньше и делалось. Никакая термообработка ничего в этом случае не даст. Разве что холодный наклеп для уплотнения металла сделать (как наклепывают косу). Такие ножи были “мягкими”, быстро стачивались, но все же как-то резали, и поэтому их было огромное множество.

Древнерусская домница представляла собой яму с соплом внизу, через которое подавался воздух. Другими словами это был очень глубокий кузнечный горн. Яма могла быть поднята над поверхностью за счет того, что возводились стенки, и тогда получалась шахта. В эту “яму” слоями загружались древесный уголь и болотная железная руда (Рис.16). Руда представляет собой соединение железа с кислородом. Древесный уголь - это почти стопроцентный углерод. Когда уголь горит, то углерод вступает в химическую реакцию с рудой. Кислород при этом соединяется с углеродом, образуя газообразную окись углерода, и удаляется из железа (это так называемый восстановительный процесс, известный из школьного курса химии). Очень важный момент: железо при этом не плавилось(!), поскольку все происходило при температуре около 1000 градусов, а температура плавления железа - 1539 градусов. Плавилась при этом только пустая порода, которая образовывала шлак, скапливающийся внизу шахты. Само железо имело пористый бесформенный вид и поэтому называлось губчатым. После восстановления в домнице его необходимо было многократно проковать для того, чтобы “выжать” шлак, который поначалу бежит - словно “сок из выжатого лимона”, только сок раскаленный добела. Опасная, но красивая работа. Кстати, в древности этот шлак так и называли - “сок”. Говорили: “Железо пустило сок” .

Следующая ступень усложнения технологии и улучшения качества изделий - это ковка ножа из куска стали. При определенных условиях в древнерусской домнице можно было получить не только “кричное” железо, но и материал с некоторым, весьма небольшим содержанием углерода (порядка 0,5%). Это - так называемая сырцовая сталь. Материл, конечно, весьма посредственный, но все же, если его нагреть и опустить в воду - становится несколько тверже. Происходило это за счет того, что в домнице повышалась температура и несколько увеличивалась пропорция угля по отношению к руде. Избыток углерода не соединялся с кислородом руды, а переходил уже в восстановленное железо. В результате получалась низкосортная сталь.

Сейчас в основном так и делают: берут сталь и выковывают из нее нож. Только сталь берут высококачественную и твердую. Раньше так практически не делали, разве что для небольших ножиков или резцов, которые сваривать бессмысленно из-за их малого размера. Стали было, как я уже упоминал, очень мало и ее экономили.

В современной доменной печи дело заходит еще дальше и восстановленное железо науглероживается до такой степени, что превращается в чугун. Температура его плавления гораздо ниже, чем железа, поэтому он выпускается из домны в жидком виде. После этого лишний углерод “выжигают” при помощи кислорода (так называемый мартеновский или бессемеровский процессы) и, таким образом, получают материал с необходимым количеством углерода. Как видите, - все наоборот!

А если нет стали, есть только кричное железо и необходимо сделать твердый нож? Неужели нет выхода? Оказывается есть!

Наверное, еще в глубокой древности кузнецы заметили, что если мягкий железный предмет, нагретый докрасна, оставить в тлеющих древесных углях на какое-то время, а затем опустить в воду, он становится твердым. Почему это происходит?

Рисунок 17. Цементированное лезвие

Если спросить об этом древнего кузнеца, то он наверняка бы рассказал о волшебстве и магии, происходящих в кузнице (я также придерживаюсь такого взгляда). Но ученые нам все объяснили и разрушили сказку. Все это происходит потому, что углерод из угля переходит в поверхностный слой железа. Таким образом, получается сталь. Называется этот процесс цементацией. Это и есть самый древний и простой способ изготовления стальных предметов. Контролировать процесс при такой технологии весьма сложно, поскольку температура в горне может колебаться и даже упасть ниже уровня, когда происходит переход углерода в железо. А если начать сильно раздувать меха, то начнется обратный процесс, - избыток кислорода начнет “выжигать” углерод из металла. В общем, так: “Сложно, но можно”. И при этом без особых технических премудростей (Рис.17).

Дальнейшее усовершенствование этого “волшебного” процесса состоит в том, что превращаемый в сталь предмет отделяют от изменчивой среды горна путем заключения в контейнер, например горшок, наполненный углем. А можно обмотать кожей и обмазать глиной. Кожа при нагреве превратится в уголь, то есть в углерод. Теперь дуй, сколько хочешь, а внутрь контейнера воздух не попадет, при этом температуру можно “нагнать” изрядную. А при высокой температуре и процесс будет быстрее идти, и концентрация углерода может увеличиться!

Сварочные технологии

Далее перейдем к “сварным” ножам. Сварные клинки состоят из нескольких кусков железа и стали, которые сваривают посредством кузнечной сварки в одно целое. Что такое кузнечная сварка? Это когда металл нагревают, по выражению моего учителя, “до поросячьего визга” (то есть добела), так что он кажется, вот-вот и сгорит. Если два нагретых таким образом куска сложить вместе и постучать по ним молотком, они соединятся в одно целое, так что и шва не будет видно, если хорошо потом проковать. Чудеса, да и только! Было два куска, стал один. Для сварочных технологий могут применяться различные по своим свойствам материалы, например сталь и железо. Основные цели, которые при этом преследовались, следующие:

1. Экономия. На мой взгляд, это самая главная причина, по которой применялась такая технология. Сталь делалась раньше из железа путем цементации. Это был длительный, требовавший определенных затрат труда и материалов, процесс, и сталь стоила гораздо дороже, чем железо. Поэтому ножи и набирались из нескольких кусков различного качества.

2. Для увеличения прочности клинка. Хорошая сталь хоть и твердая, но одновременно хрупкая. Особенно это ярко проявлялось в древности, когда получаемый металл был грязным (в нем всегда присутствовал шлак, ухудшающий качество стали) и в нем не было разнообразных легирующих добавок. А железо наоборот: сгибай его в любые стороны, - не сломаешь. Если делать нож из какого-то одного металла, получалось плохо. Выход был в том, чтобы соединить различные по свойствам металлы вместе.

3. Для красоты. Это, конечно же, любимый ныне всеми дамаск. О дамасской стали разговор особый, я же ограничусь лишь констатацией факта, что основное назначение дамаска декоративное и лишь во вторую очередь - для прочности клинка, но уж никак не для твердости.

Сварочные технологии, применявшиеся при изготовлении древнерусских ножей (кстати, точно такие же технологии применялись во всем мире, так что ничего нового вы здесь не услышите) можно условно разделить на следующие группы:

Рисунок18

1.Стальная сердцевина и железные боковые накладки. Это так называемая трехслойная технология или, как сейчас принято говорить - ламинированная сталь (Рис.18). Некоторые фантазеры приписывают таким клинкам самозатачивающиеся свойства, но, к сожалению, это не так. Технология ламинирования прекрасно дожила до наших дней и используется сплошь и рядом: начиная от скандинавских ножей массового производства и заканчивая лезвиями для безопасных бритв (Фото 19).

Фото 20

2. Вариация предыдущей - “пятислойная” технология, которая, по утверждению Б.А. Колчина, должна придавать ножам дополнительную прочность на изгиб. Но, на мой взгляд, причина здесь, скорее всего опять-таки в экономии металла. На внешние обкладки пускалась сталь значительно худшего качества. А возможно, это самый примитивный образец декорирования клинка при помощи сварочной технологии. У клинка такого ножа вдоль лезвия проходит красивая волнистая полоса белого цвета, там, где на поверхность выходил железный слой (Фото 20).

3. А теперь все наоборот - сварка “в обхват”: снаружи сталь, а внутри железо(Рис. 21). Японский приемчик, характерный для мечей катана. В древнерусских ножах использовался редко, но все же использовался, непонятно, правда, зачем. Совершенно неэкономично в плане использования стали. Дает хорошую ударную вязкость, но кто же будет так молотить ножом, как мечом? (Разве что только боевым?..) .

Если в описанных выше технологиях сталь присутствовала во всех частях поперечного сечения клинка, то в следующих группах она располагается только на режущей кромке. Это экономно, и, как показывает практика, дает определенные преимущества в плане прочности. Единственный недостаток, - когда сталь стачивается, нож теряет свои свойства. В описанных выше случаях (за исключением сварки “в обхват”), ножом можно пользоваться до полного стачивания - у него всегда останется на лезвии сталь.

Рисунок 22

Фото 23

4. Торцевая сварка. Полоса стали приваривается в торец к железной основе(Рис 22). Основной недостаток - малая площадь соединения двух различных материалов. Но, как правило, при определенной сноровке, сварной шов достаточно надежен. Подобно трехслойной ламинированной технологии, торцевая сварка используется и в наши дни. Примером этого являются в частности качественные полотна для ножовок по металлу, изготавливаемые шведской фирмой Sandvik. К основе полотна из пружинной стали способом электроннолучевой сварки приваривается полоса быстрорежущей стали, на которой нарезаны зубья (Фото 23). В результате получается очень гибкое полотно с прочным и острым зубом, отличающееся хорошими рабочими характеристиками и долгим сроком службы.

Рисунок 24

Рисунок 25

5. Боковая (“косая”) сварка. При таком способе изготовления площадь шва несколько увеличивается, что дает возможность уменьшить количество “непроваров” и гарантировано улучшить прочность соединения стального лезвия и железной основы(Рис. 24).

На самом деле между двумя упомянутыми выше технологиями сложно провести четкую грань. Если у наваренной в торец полосы начать оттягивать лезвие, нанося удары только по одной стороне клинка, то в результате получим практически боковую наварку. Так что в чистом виде боковую сварку можно считать за таковую, когда угол между обухом и сварочным швом приближается к прямому (в поперечном разрезе). Этого можно достичь, когда в качестве заготовки для пакета берутся полосы с оттянутыми краям клиновидного сечения и складываются “валетом”. В результате получится нож, с одной стороны практически железный, а с другой - стальной (Рис.25).

Фото 26

Фото 27

6. Сварка “вращеп”. Площадь соединения еще больше увеличивается, но и трудоемкость работы возрастает. Только не подумайте, что кто-то рубил зубилом металл вдоль и вкладывал туда сталь. На самом деле это разновидность трехслойной (“пакетной”) технологии, просто более экономичная в плане используемого количества стали. Для такой сварки брали две железные полосы, оттянутые на клин с одной стороны, и вкладывали туда стальную полосу клинообразного сечения, оттянутой стороной вовнутрь. Затем этот пакет проковывали и, таким образом, получали заготовку клинка (Фото 26)

Был еще один вариант этой технологии. Полосу железа сгибали вдоль, наподобие желоба. Затем в этом желоб вкладывали полосу стали и сваривали вместе (Фото 27).

7. Сварка “в обхват на конце”. Это разновидность упомянутой выше технологии и опять-таки, стремление кузнецов к экономии стали (Рис. 28).

Рисунок 28

Кроме того, существовали комбинированные технологии. В этом случае использовалась трехслойная (или пятислойная) технология, но у центрального вкладыша стальной была только нижняя часть, которая приваривалась в торец или наискось.

8. Производство дамасской стали сложно выделить в какую-то отдельную технологию. Это сочетание уже упомянутых выше технологий. Основное назначение дамаска, как я уже упоминал, - это декоративное украшение, повышающее стоимость клинка. Других функций он не выполнял, поскольку с технической точки зрения совокупности тех же качеств можно достичь гораздо более простыми способами. С точки зрения сложности - в изготовлении дамаска особых трудностей нет. Любой, кто был знаком с кузнечной сваркой (а в древности такими знаниями обладал каждый опытный кузнец), мог делать и дамасскую сталь. И делал, когда попадался заказчик побогаче, поскольку для ее изготовления необходимо было сжечь вдвое больше угля, потратить больше времени, да и больше металла уходило на угар. Вот и все. Считаю, что именно этим и объясняется незначительное количество ножей из сварочного дамаска, найденных на территории Древней Руси. Делать их было просто невыгодно. И даже в отношении тех немногих образцов, которые найдены, есть сомнения. Возможно они не местного производства, поскольку спектральный анализ показывает, что в металле присутствует никель, которого не было в местных рудах. Похоже на случай с дорогой заграничной вещью, приобретенной, чтобы похвастаться. Большое количество находок из сварного дамаска в тех местах, где они попадаются, обуславливается, на мой взгляд, одним - существованием моды на дамаск (что мы наблюдаем и в наши дни: дамаск вновь стал в моде и поэтому рынок им насыщен до предела).

Фото 30. Дамасский нож из Новгорода

Чтобы понять, чем являлся древний нож из сварочного дамаска, следует уяснить главное: дамаск шел только на вставку в средней части клинка, как правило, при использовании торцевой сварки (Фото 29, 30). Очень редко - на обкладки при “трехслойной” технологии, в основном при изготовлении мечей. Как видим, в древности применение дамаска имело ограниченный характер, в отличие от нынешнего времени, когда из дамаска чаще всего делают полностью весь клинок и потом пытаются вас убедить, что это “супер-вещь”. В древности же заниматься такой халтурой в голову не приходило никому. То же самое можно сказать и в отношении “миллионов слоев”, которыми стремятся соблазнить незадачливого покупателя. Десять слоев дают чудный по красоте контрастный узор и это порой все, что требуется (Фото 31). Справедливости ради отмечу, что сейчас прослеживается тенденция набирать дамаск из высокоуглеродистых и легированных сталей. Такой клинок будет обладать приемлемой режущей кромкой, но согласитесь, в этом случае мы выходим далеко за рамки древних технологий. В древности у дамасских клинков на лезвие шла обычная сталь, не имевшая узора. Хотя, впрочем, процесс изготовления железа, а, следовательно, и стали обязательно включал в себя “пакетирование”, при котором молотом из “кричного” пористого железа выдавливались шлаки и материал при этом уплотнялся и очищался. Так что любой кусок древнего железа является по сути дамасским. И если его протравить, то на поверхности проявится, как его романтично называют сейчас, “дикий” узор. Японцы возвели этот узор в культ на своих катанах и добиваются его проявления на клинке путем полировки. Но декоративная цель в этом случае вторична, узор является, прежде всего, доказательством соблюдения традиционной технологии изготовления меча.

Вот в принципе и все, что было доступно кузнецам, независимо от того, где они жили - на Руси или в Африке.

Возвращение к истории

Б.А. Колчин установил, что ранние новгородские ножи (узкие и с массивным обухом - см. “Клинок” №1, 2005 г.) делались по “трехслойной” схеме. Ее массовое использование в Древнем Новгороде, является еще одним доказательством продолжения угро-финской кузнечной традиции, для которой характерна именно эта технология. Она применялась не только в ножах, но и в других сварных изделиях со стальной режущей кромкой, например копьях, что было доказано соответствующими исследованиями археологов.

Фото 32

Еще один интересный момент. По мнению Колчина, клинообразное поперечное сечение клинку придавалось не за счет ковки, а за счет стачивания с боковых поверхностей клинка излишнего материала. Это видно по микроструктуре. Если бы нож оттягивался, средняя стальная часть также имела бы клинообразную форму (Фото 32)

Исходя из того, что при такой конструкции клинка ножом можно пользоваться до полного стачивания, Борис Александрович Колчин решил, что это самая прогрессивная технология. Дальнейшая эволюция древнерусского ножа шла, по его мнению, по пути упрощения. Сначала комбинированная сварка, когда у центрального вкладыша было узкое стальное лезвие на небольшую глубину. А затем и вовсе переход к торцевой и другим технологиям. Причем стальная часть все время уменьшалась в размерах и к XIV-XV вв. превратилась в совершенно узкую полоску. Экономили, экономили и доэкономились! Кроме того, трехслойная технология видится ему, как более прочная. Якобы именно такая конструкция клинка гарантирует ножу устойчивость на излом!

Фото 33

Меня с самого начала заинтриговало описание древнего новгородского ножа с его толстенным обухом и узеньким лезвием (напомню - соотношение 1:3, то есть, при ширине клинка 18 мм - обух у основания клинка 6 мм (Фото 33). Изготовив по этим описаниям нож, я попробовал им воспользоваться. Результат был весьма плачевным. Можно конечно что-то резать, но настолько трудно, что непонятно, зачем новгородцы создавали себе столько проблем. Короче говоря, я засомневался в утверждении Колчина о том, что “это единственная форма” клинка для того времени. И у меня закралась грешная мысль. Действительно, трехслойным ножом можно пользоваться практически до полного стачивания. А что, если находки как раз и представляют собой сточенные донельзя ножи, которые выбросили (а именно такова судьба многих археологических находок), когда уже совсем нельзя было ими пользоваться из-за крайне узкого лезвия. Этим же и объясняется странная технология вытачивания клинка из целой полосы абразивами, когда в сечении получается “выпуклый клин”, а не оттягивание лезвия методом ковки. Вытачивание клинка было бы в то время, во-первых, безумно долгим занятием (при имеющихся на то время средствах - мокром точиле из песчаника и напильнике с грубой ручной насечкой). Но самое главное - это не экономично и в корне противоречит древнему подходу к подобным работам. Ведь чем глубже в древность, тем железо дороже. По моему, их просто “вытачивали” до такого состояния в процессе эксплуатации.

Фото 34

Помните, в предыдущем номере “Клинка”, я говорил, что у древнего ножа точится вся плоскость лезвия? А затачивая свой нож, раз от разу, владелец, более сильно прижимая режущую кромку, невольно придавал сечению клинка все более выпуклые формы, увеличивая тем самым угол заточки. И доведя, таким образом, клинок своего ножа до состояния, когда резать что-либо им уже проблематично, нож попросту выбрасывал. И это несмотря на то, что его сердцевина была стальной, и теоретически ее можно было довести до рабочего состояния. А для этого и нужно-то было немного подправить грани клина и сделать тоньше обух. Но ведь этого не делали, следовательно, это не было целесообразным! Что уже говорить о том, чтобы полностью вытачивать новый нож?!

Такой конечный результат сам Колчин принял за “точку отсчета” нового ножа. Хотя сам же он отмечает, что форма одного ножа не стабильна и изменяется путем заточки во время эксплуатации (Фото 34). И сам опровергал попытки классификации, выдвигавшиеся до него, доказывая, что это всего лишь одна “универсальная” форма ножа, изменяющаяся на протяжении его эксплуатации.

Между тем ножи со стальной наваренной режущей кромкой могут иметь широкий клинок лишь только потому, что их выбрасывали значительно раньше, когда стачивалось наварное лезвие. Насколько в таком случае трехслойная технология представляется более прогрессивной? А не дошли ли древние кузнецы в своей экономии до того, что наваривали сталь на лезвие лишь только до того уровня, когда сечение клинка позволяло нормально пользоваться ножом?!

Относительно прочности клинка у меня также есть определенные соображения. Трещина ведь распространяется поперек клинка, не правда ли? И идет она по стали. Поэтому препятствий ее движению при “трехслойной” схеме нет. Все, что ее держит - это достаточно толстые железные обкладки. Между тем при торцевой сварке препятствие возникает прямо на пути трещины. Исходя из своего практического опыта, могу сказать, что трехслойные ножи ломаются чаще и сразу напополам. Сваренные же в торец могут “щербиться”, у них могут быть трещины на лезвии, но железо все равно не дает сломаться клинку.

У трехслойных ножей есть еще одна весьма неприятная особенность, неоднократно отмечаемая мной в процессе их изготовления. Их сильно “ведет” при закалке. Коробление, безусловно, устраняется путем правки в холодном виде, уже после закалки, но должен сказать, опять же исходя из своей практики, это довольно рискованная операция, особенно если твердость стальной вкладки превышает 57 единиц по шкале С Роквелла. Один неверный удар и целый день работы насмарку - клинок разлетается пополам. Сваренные в торец ножи “ведет”, во-первых, гораздо меньше, а во-вторых, по ним гораздо смелее можно стучать после закалки. Не является ли это ответом на вопрос, почему на подавляющем большинстве древнеевропейских мечей применялась технология торцевой наварки, а не трехслойного пакета? Ведь для меча как ничто другое, важна именно ударная вязкость, пусть даже в ущерб твердости. Тупой меч лучше сломанного.

На основе сказанного выше можно сделать следующий вывод: снижения качественного уровня кузнечного производства в Древней Руси не наблюдалось. Наоборот, шла его эволюция на основе накопленного практического опыта, в ходе которой отбрасывались нецелесообразные, как по экономическим, так и по технологическим причинам, методы производства. Здесь я вижу прямую аналогию с “секретом булата”, который был не столько утерян, сколько оказался невостребованным в силу появления такого материала, как легированная сталь (сталь, где кроме углерода, присутствуют в более или менее значительных количествах другие элементы, например хром, молибден, ванадий и др.). Это позволило приблизить сталь по техническим характеристикам к литому булату при гораздо меньших производственных затратах. Основной фактор - возможность налаживания крупномасштабного производства, что особенно было важно во времена индустриальной революции. Как мы видим, в нашу постиндустриальную эпоху интерес к булату возник снова и его секрет был “открыт заново”!

Но не будем останавливаться на этом спорном вопросе. Пойдем дальше. Посмотрим теперь, как делали ножи в Южной Руси, то есть в окрестностях Киева и ниже по течению Днепра. Раньше считалось, что здесь использовали те же технологии, что и в Новгороде. Но благодаря исследованиям украинских ученых, о которых я уже упоминал в начале статьи, оказалось, что здесь ножи делали иначе. Оказывается, преобладали именно “цельнокованые” технологии. По оценкам украинских ученых, изделий из железа и “сырцовой” стали было больше половины от общего количества находок. Значительную их долю составляют ножи, “науглероживаемые” в готовом виде. Сварные технологии применялись гораздо реже. Ножей, изготовленных по этим технологиям - не более четверти из найденных образцов.

С чем же связано такое ярко выраженное различие между Новгородом и Киевом? На первый взгляд непонятно, что мешало ремесленникам Южной Руси использовать наварку лезвия сталью, что существенно улучшает его рабочие свойства. Но это, если есть готовая сталь! На севере, благодаря хорошей сырьевой базе, было налажено железоделательное и сталеделательное производство отдельным промыслом, которым занимались профессионалы. Кроме того в Новгород поступала готовая качественная сталь из Скандинавии. Благодаря этим обстоятельствам северному ножовщику не надо было ломать голову над тем, где взять качественные материалы - он просто покупал готовые. В отличие от севера, в южнорусских землях проблема сырья стояла гораздо острее. Общинный кузнец, а именно к такой форме тяготело кузнечное ремесло в киевских землях, обеспечивал себя сырьем сам. Поэтому технологии здесь использовались архаичные и предельно простые. В начале статьи было много сказано о различиях между Севером и Югом Руси, в плане доступности природных ресурсов, необходимых для кузнечного производства. Еще раз напомню этот весьма важный вывод, сделанный благодаря тому, что я не только кузнец, но и изучаю экологию в университете. На Севере много леса (читай дров для выжига древесного угля) и болотной руды. Зато зерновые культуры (пищу) вырастить, в силу холодного климата, гораздо труднее, чем на Юге. На Юге же, в лесостепной зоне, прямо противоположная ситуация. Чем дальше в древность, тем больше зависит человек от природных условий. Поэтому развивались, прежде всего, те виды деятельности, для которых были наиболее благоприятные природные условия.

Когда у южнорусского (киевского) ремесленника возникала необходимость улучшения механических свойств ножа, клинок подвергали цементации в уже готовом виде. Ведь сталь приготавливалась путем той же самой цементации. Какой смысл делать двойную работу: сначала долго цементировать железку, потратив на это уйму времени, а потом приваривать ее к изделию, потратив на это уйму угля. Да и углерод, выгорающий при этом, ухудшает качество стали. Гораздо логичнее в такой ситуации цементировать уже готовое изделие.

Фото 35. Древнерусская гончарная печь

По мнению Б.А. Колчина, этот способ (цементация), был весьма непродуктивным в сравнении со сварными технологиями из-за трудоемкости и длительности процесса. Например, для того чтобы создать на ноже более или менее приемлемый науглероженный слой, необходимо минимум 5 часов. Но ведь цементация дает возможность обработать одновременно несколько изделий. И труда прилагать особого не нужно. Опустил в горшок с толченным углем пять ножей, замазал глиной и поставил в костер. Знай только, дрова подбрасывай! А если договориться с местным гончаром, то можно во время обжига поставить к нему в печь несколько таких горшков! В этом случае уже можно говорить о серийном производстве продукции в пересчете на затраченное время, усилия и топливо (Рис. 35).

Проживая в основном в обыкновенной украинской хате, обогреваемой дровяной печью, я пришел к следующему методу цементации. На готовое железное изделия я надеваю металлический чехол, заполненный древесным углем, а затем просто кладу его в топку печи, вместе с дровами. Как выяснилось, температура в 900 градусов достигается при этом легко и просто, главное чтобы дрова были сухими(Фото 36). А если топишь дубовыми и колешь их помельче, так вообще заготовка нагревается чуть ли не добела. Вот так, заодно с обогревом своего скромного жилища и приготовлением пищи, я одновременно промышляю по кузнечной части, причем, не особо напрягаясь и пребывая в тепле и сытости. Весьма украинский подход, должен вам сказать! Если необходим небольшой слой, достаточно утренней и вечерней топки. Если более глубокий, то оставляю на два-три дня).

Фото 36. Заготовки, нагретые в печи до красна

Я уверен, что кузнецы древности не могли пройти мимо подобного способа. Помню, я даже где-то читал об одном старике, который в начале прошлого века плавил булат в обыкновенной русской печи в горшке, а потом секрет ушел вместе с ним в могилу. Достичь температур, необходимых для плавления шихты и приготовления литого булата, в русской печи вряд ли возможно. А вот цементация с последующей длительной выдержкой, для образования грубой цементитной сетки, на мой взгляд, вполне реальна (при соответствующих особенностях конструкции русской печи).

Подводя итог всему сказанному выше можно сделать следующий вывод: технологии определяются не уровнем развития общества или этническими особенностями народа, но, прежде всего, местными природными условиями и экономической целесообразностью.

Богдан Попов.

Проведенные археологические раскопки и научные работы историков, занимающихся изучением Древней Руси, свидетельствуют о широком применении древними русичами такого холодного оружия, как нож. Засапожный - это определение получил небольших размеров клинок, который крепился к сапогу воина и считался оружием скрытого ношения. Согласно другим источникам, он был незаменимым помощником древнерусских всадников при заправке стрел. Русский засапожный нож находили во многих захоронениях, что говорит о высокой эффективности и популярности этого оружия.

Славянский засапожный нож

Как носить клинок, придумали, приняв во внимание особенности традиционной в то время для всех славянских народов обуви - сапог. Эта обувь обеспечивала владельцу удобное и безопасное передвижение в степи или в лесу - защищала ноги от ударов ветками или укусов змей. Очень удобным было отсутствие шнурков, что давало возможность быстро обуваться. И самое главное - за голенище сапога очень удобно было спрятать нож. Со временем у славян стало традицией держать нож за голенищем сапога.

Как выглядел русский “засапожник”?

Конструкция холодного оружия позволяла наносить колющие в левую сторону противника - в область подреберья. Характерные особенности ножа:

• Длина - 25 см.
• Изогнутая форма узкого клинка позволяла при ударе достигать сердца.
• Клинок имел приподнятое вверх острие.
• Заточка - полуторная.
• Традиционно рукоятка ножа обматывалась шнурком из кожи. Он предназначался для впитывания пота и крови. В боевых условиях это было необходимо, так как предотвращало скольжение ножа в руке.

• Наличие темляка - специальной петли, сделанной из пенькового или кожаного шнурка. Темляк давал возможность быстро вынимать оружие из-за голенища сапога, предотвращал риск в ходе боя потерять нож. Засапожный клинок при наличии темляка можно было использовать различным хватом.

По своему строению лезвие напоминало бивни дикого кабана, который при нападении наносит удары снизу вверх, приподымая противника. По этому принципу поражающего действия и проектировался русский засапожный нож. Фото внизу представляет особенности конструкции традиционного холодного оружия.

Особенности ношения

Одним из преимуществ ношения ножа в сапоге считалась возможность его вовремя достать. Для этого клинок чаще всего располагался в правом голенище, а для левши - в левом. Крепился нож по-разному:

• ножны пришивались к изнанке сапога;
• ножны с клинком привязывались к ноге;
• на голенище брюк приделывался специальный кармашек для ножен.

При этом соблюдались правила:

• рукоять обязательно должна быть спрятана за голенищем сапога;
• если присутствовал темляк, он мог быть виден;
• торчать наружу голенища могла только незначительная часть навершия.

Засапожный нож в 1917 - 1945 годы

Начиная со времен революции и до конца второй мировой одним из атрибутов уголовного элемента был нож. Засапожный традиционный вариант ношения теперь применялся и к финкам, которые также было удобно держать за голенищем сапога. Такое расположение освобождало руки и скрывало холодное оружие от посторонних глаз. Нож при таком варианте ношения был для криминалитета идеальным средством защиты в различных безвыходных ситуациях.

В годы второй мировой советскими солдатами также широко использовался данный нож. Засапожный клинок к этому времени претерпел некоторые изменения:

• длина составляла 250 мм;
• толщина обуха - 7 мм;
• клинок был четырехгранным, выпуклым и обоюдоострым.

Подобная форма позволяла наносить врагу смертельные ранения. Удары наносились промеж ребер, поражая противника на месте.

Современные “засапожники” еще более отличаются от традиционных моделей. Сейчас подобные ножи классифицируются как хозяйственные. Для них предусмотрена односторонняя заточка и толщина обуха, не превышающая 0,4 см. Согласно этим параметрам, засапожный нож не является холодным оружием, для приобретения которого необходимо соответствующее разрешение. Теперь “засапожник” при желании может приобрести каждый.

Нож засапожный казачий

Казак и оружие - понятия неразделимы. Нож как один из элементов экипировки считается неизменным спутником каждого воина.

Отличия казачьей модели “засапожника” от традиционного русского заключается в таких параметрах:

• общая длина ножа казака больше на 2 см и составляет 29 см;
• длина рукояти казачьего холодного оружия - 13 см;
• длина лезвия - 16 см;
• наличие на казачьем клинке клейма кузнеца-изготовителя;
• деревянная рукоять оснащается плетенной кистью темляка;
• для изготовления казачьих ножен используется бычья кожа.

“Воля и Вера”

Одним из очень эффектных образцов казачьих “засапожников” является нож “Воля и Вера”. Данное изделие изготавливается из дамасской стали. В нем присутствуют элементы золота и серебра. Для ножа характерно высокохудожественное оформление, что свидетельствует о таланте, мастерстве, упорстве и любви к ножу как к надежному помощнику.

Деревянная рукоятка изготавливается из дорогих пород. Ножны содержат специальную кожаную накладку, которая обеспечивает плавное вхождение клинка и его фиксацию, предотвращая разбалтывание. В навершии рукоятки расположена утопленная внутрь гайка, содержащая кольцо, к которому крепится плетенный кожаный шнур. На поверхности ножа имеется изображение русского растительного орнамента. Рядом в стиле церковно-славянского письма имеется надпись “Воля и Вера”. Качественная обработка металла и дерева вызывает восхищение. Этот засапожный казачий нож можно считать образцом декоративно-прикладного искусства.

Засапожный нож, изготовленный современными профессиональными мастерами, станет отличным подарком для охотника, туриста, рыболова или коллекционера.

1. Русские и другие национальные ножи древних типов
Нож в самом общем понимании этого слова, т. е. просто как пластинка с заостренным краем, появился на ранней ступени развития человеческого общества и имел многоцелевое, или универсальное назначение. Древние орудия, писал Ф. Энгельс, «представляют собой орудия охоты и рыболовства: первые являются одновременно и оружием». Наиболее ранние ножи изготовлялись из камня, кости. Затем на смену этим материалам пришел металл.
Эпоха бронзы,железный век и последующие этапы развития человечества позволили создать более надежные и более совершенные орудия, необходимые человеку в быту, труде и военном деле. Однако проследить специфику этих предметов, отделить орудие труда от орудия войны того времени очень трудно. Характерно, что даже археологи, занимающиеся изучением истории материальной культуры, не спешат произвести разделение находимых ими ножей на орудия и оружие. Вместе с тем именно ножи, особенно для сравнительно позднего с точки зрения археологии времени, т.е. для Х-ХШ вв., являются одной из наиболее часто встречающихся археологических находок. При раскопках одного только древнего Новгорода найдено около 8000 клинков ножей.
Судя по имеющимся находкам, ножи того времени мало чем отличались по форме от современных кухонных. Изготавливались они в основном двух видов — клинок с изгибающимся к острию лезвием и прямым обухом или клинок с таким же лезвием и изгибающимся к острию обухом. Рукоятки ножей были деревянные или костяные, реже металлические. Длина клинков 4 - 20 см (рис. 1). Характерным отличием этих ножей являлось то, что обух у них всегда был толще, чем остальная часть клинка. В поперечном сечении клинки этих ножей имели клинообразную форму. Угол клинка, а следовательно, заточки лезвия составляли 15—25°.

Рис.1 Нож древнерусский

Интересно отметить, что древнерусские кузнецы, изготовляя ножи, применяли пять технологических приемов:
1. Сварка клинка из трех полос таким образом, что в середине оказывалась полоса более твердого металла, а по краям — полосы более мягкого металла.
2: Наварка на металлическую полосу стального лезвия.
3. Комбинированная сварка с изготовлением узорчатого обуха.
4. Цементация железного клинка ножа.
5. Изготовление цельностальных ножей.
Из археологических источников известно, что ножи, обнаруживаемые в курганах и могильниках, встречаются с мужскими и женскими останками. Отсюда следует, что они были необходимой принадлежностью в равной степени мужчин и женщин и не разделялись по назначению на бытовые и военные. Вместе с тем многие исторические документы позволяют сделать вывод о том, что среди ножей были и такие, которые предназначались именно для военных целей. Один из древнейших исторических документов «Слово о полку Игореве», относящийся к XII веку, содержит прямое указание на применение определенной группы ножей в боевых действиях: «...а ведь они без щитов с ножами засапожными, кликом полки побеждают, звеня прадедовой славой». Подобных указаний на применение ножей в качестве оружия можно привести довольно много. Однако стремясь не загружать текст работы многочисленными литературно-историческими отступлениями, ограничимся здесь только следующими свидетельствами. Один из старейших русских исследователей истории материальной культуры П. Саваитов писал: «В битвах, при схватках с неприятелем пускались в ход ножи». В этой работе автор приводит название ножей засапожных. Это название относилось к ножам особой формы, носившимся за голенищами сапог, онучами и т. п.
Внешнее отличие таких ножей сводилось в основном к несколько изогнутому клинку с долами, утолщенному обуху и удлиненной рукоятке. Так, если у обычных ножей отношение ширины клинка к толщине обуха колебалось в 4-6 кратном размере, то у ножей этой группы оно было уменьшено до 2,0—2,5 крат. Рукоятка, как и у остальных типов ножей, была цельной, насаживающейся на хвостовик клинка, или наборной, состоящей из ряда чередующихся пластин, насаженных на хвостовик, или из широкого хвостовика с прикрепленными к нему по бокам двумя щечками.
Если обратить внимание на порядок перечисления типов ножей в работе Саваитова, то следует отметить, что засапожному ножу отводится не первое, а только третье место, после ножей поясных (запоясных) и подсаадачных (подсаадашных). Характеризуя поясные ножи, автор пишет, что они имели короткий клинок с двумя лезвиями. Такие ножи достаточно хорошо известны по археологическим находкам в Москве, Новгороде и других местах. Клинки этих ножей длиной до 9-15 см при ширине у пятки 2 0—2,5 см. Рукоятка такой же конструкции, как и у остальных типов. Обычно такой нож носился в ножнах у пояса, откуда и
произошло его название. Если принять во внимание количество археологических находок ножей этого типа и сопоставить его с порядком перечисления ножей в названной работе, то можно придти к выводу, что по частоте встречаемости поясные ножи, по-видимому, были наиболее распространены.
Нож подсаадашный получил свое название от комплекта вооружения, называвшегося саадаком, состоявшего из лука с налучьем и стрел, носившихся в колчане. Боевое назначение этого ножа вытекает из самой принадлежности его к комплекту вооружения: он находился в специальном гнезде, имевшемся в колчане. Конструкция этого типа ножа отличалась от остальных тем, что его однолезвийный клинок был более длинным - около 40 см - и широким, а конец клинка изгибался несколько вверх. Такая форма клинка наиболее эффективно обеспечивала пробивание кольчуги.
Четвертый тип ножа — нож полевой — имел однолезвийный клинок длиной 20-25 см с плавным переходом лезвия в острие. В поперечном сечении клинок имел клинообразную форму. Рукоятка ножа плоская, сужающаяся в сторону клинка, и заканчивалась металлической шляпкой. Если три рассмотренные выше типа ножей использовались в равной степени в качестве боевого и охотничьего оружия, то четвертый тип ножа имел преимущественно охотничье назначение.
Ряд авторов высказывает отрицательное мнение о боевом назначении рассматриваемых ножей. А. Н. Кирпичников поддерживает мнение А. В. Арциховского, который, ссылаясь на документы, утверждает, что летопись свидетельствует о применении ножей только в «показание неслыханной ожесточенности боя», что, по летописи, употребление ножей, как правило, связано не с борьбой организованных масс людей, а с единоборством богатырей, убийством или увечением поверженного и безоружного человека.
По нашему мнению, приведенные аргументы свидетельствуют не cтолько против, сколько за боевое применение ножей. Нож ни в то время, ни в последующее не являлся основным предметом вооружения, используемым в сражениях массового характера. Основным оружием профессионального воина — дружинника древней Руси — были меч и стрелы. Массовым же оружием, которым вооружался для боя рядовой воин-смерд, были копье и топор. Однако это вовсе не означает, что нож вообще не включался в число предметов вооружения. Даже в более поздние времена при появлении оружия значительно большей мощности нож в той или иной его модификации продолжал оставаться средством нападения и активной защиты в тех случаях, когда остальные виды оружия оказывались недостаточно эффективными: при единоборстве, схватках в тесных помещениях, внезапных и бесшумных нападениях и т. п. В период Великой Отечественной войны нож также никогда не упоминался в официальных сообщениях о средствах вооружения, техники, трофеях, хотя в известных модификациях он состоял на вооружении всех армий. Точно так же, по-видимому, обстояло дело и в прежние времена. Переписная книга 1638 г., составленная с единственной целью — выяснить, сколько людей и с каким оружием может явиться для защиты Москвы в случае нападения неприятеля, свидетельствует о том, что хозяева 75 дворов «не сказали у себя никакого оружия». Это тем более интересно, что все 75 дворов принадлежали кузнецам, т. е. людям, непосредственно связанным с изготовлением металлических изделий.
Исходя из частоты встречаемости ножей как археологических находок, трудно предположить, чтобы ни у кого из этих дворохозяев или их родственников в момент переписи не оказалось ни одного поясного, засапожного или иного ножа. Остается предположить, что наличие такого ножа было явлением настолько обыденным, что на него просто не обращали внимания. В той же работе автор специально обращает внимание читателя на то, что ножи «носили всегда при себе, обычно на поясе в кожаных ножнах, и употребляли для разных надобностей, в том числе и для разрезания пищи».
Аналогичное отношение к ножу имело место и у других народов. Нож многоцелевого назначения носили чаще всего на поясе и употребляли по мере необходимости в процессе всей деятельности.

2. НАЦИОНАЛЬНЫЕ НОЖИ И КИНЖАЛЫ

В силу географических, климатических условий и национальных традиций у каждого народа с течением времени выработался свой тип ножа, отличающийся от ножей других народов. Такие ножи в соответствии с национальными традициями получили название национальных. К ним относятся ножи абхазские (рис. 2), азербайджанские (рис. 3), бурятские (рис. 4), карякские (рис. 5), лапландские (рис. 6), нанайские (рис. 7), ненецкие (рис. 8), таджикские (рис. 9), туркменские (рис. 10), узбекские (рис. 11), финские (рис. 12), якутские (рис. 13), японские (рис. 14) и др.

Различие между такими ножами заключается не только в их форме, соотношении элементов конструкции и размерах, но также и в материале, из которого изготавливаются одноименные детали, в способах и характере украшения, ношения и т.п. Если, например, у якутских или финских ножей рукоятки обычно деревянные, то у ненецких они, также как и ножны, бывают костяными; лапландские ножи обычно украшаются изображением северных ландшафтов, японские — изображением горы Фудзи или обезьяны, которая считается священным животным. Кроме того, поскольку в Японии исстари развит акулий промысел, рукоятки ножей и ножны нередко обтягиваются кожей акулы. В то же время именно этот материал, естественно, не характерен для национальных ножей контитентальных народов.

Национальные ножи в пределах одного и того же типа не являются совершенно одинаковыми. Они отличаются и по времени, и по месту изготовления. Например, среди узбекских национальных ножей можно различить ножи старого и современного изготовления, прямые, что наиболее типично, и изогнутые. Некоторые различия в конструкции наблюдаются также и у ножей, изготовленных в одно время, но в разных географических пунктах, расположенных на территории Узбекистана (Чует, Кара-Сув и т. п.). Особенности места изготовления могут проявляться не только в формах клинков, но также и в некоторых других деталях. Среди одних и тех же таджикских ножей душанбинские ножи, например, отличаются тем, что рукоятка расширяется в верхней части и несколько изогнута в сторону лезвия. Кроме того, на нее наносятся украшения в виде правильно чередующихся колец и глазков. У уратюбинских же ножей чередование аналогичных колец и глазков менее правильное.

Национальные ножи, являясь одним из предметов материальной культуры народа, существовали и развивались, естественно, с развитием других предметов материальной культуры того же народа, в частности одежды. А поскольку и ножи, и одежда постоянно находились у человека «при себе», то ножи нередко причисляют к принадлежностям национального костюма. По нашему мнению, наличие подобных ножей правильнее было бы связывать не с одеждой людей, а в целом с УЛОВИЯМИ их существования. Этим, по-видимому, можно объяснить и то, что внешние особенности национальных ножей в некоторых случаях получали распространение у людей другой национальности, проживающих в сходных климатических условиях, на практически достигаемом расстоянии и ведущих примерно такой же образ жизни (ножи бурят и монголов, финнов, карелов и эстонцев, чукчей и каряков, ненцев и ханты-мансийцев). В некоторых случаях по определенным историческим причинам один и тот же тип ножа распространялся среди многих народов. Так, нож общей длиной более 400 мм (рис. 15) изготавливался во многих странах Южной Америки.

Разделение труда требовало и специализации его орудий. Поэтому, наряду с рассмотренной группой ножей, возникла другая группа — ножи, используемые только для определенных целей, прежде всего хозяйственно-бытового назначения. Например, промысел морского зверя у народов, населявших прибрежную территорию, потребовал специального инструмента для разделки добытых туш. Этим требованиям отвечали большие массивные ножи длиной 400—500 мм, которые стали применять чукчи и каряки(рис. 16). У тех же народов женщины при рукоделии пользовались ножами общей длиной примерно 100 мм (рис. 17). Специфические ножи появились в домашнем хозяйстве. К ним можно отнести так называемые женские ножи, употреблявшиеся нанайцами (рис. 18), нивхами (рис. 19) чукчами, каряками (рис. 20). К той же группе национальных хозяйственно-бытовых ножей могут быть отнесены узбекские ножи (длиной около 400 мм) для разрубания мяса (рис. 21), осетинские ножи (около 300 мм), изготовленные целиком из рога и служившие для перебивания утка при ткачестве, а также для разглаживания швов при шитье одежды (рис. 22), афганские ножи для разрезания мяса (рис. 23) и т. п.

Другая группа национальных ножей приобрела более выраженный характер предметов вооружения, которые применялись в основном при боевых действиях. Характерно, что ножи этой группы, широко использовавшиеся еще в прошлом веке, а в ряде случаев и сейчас, имеют ярко выраженные национальные особенности. Например, те же афганские ножи отличаются массивным, достаточно длинным (около 200—300 мм), почти с прямым обухом, несколько расширяющимся к пятке клинком при толщине 5—6 мм (рис. 24). В целом они характеризуются типич¬ной среднеазиатской формой. Ножны деревянные, оклеены кожей, с металлическим прибором, состоящим из устья с портупейным кольцом и наконечника. Клинки среднеазиатских ножей подобного типа обычно с прямым утолщенным обухом, постепенно сужающимся к острию. Рукоятка в ножны не убирается, в поперечном сечении круглая или овальная, по форме напоминает рукоятку среднеазиатской шашки, часто утолщенная к концу или изогнутая в сторону лезвия. Такие же ножи хивинские (рис. 25), бухарские (рис. 26, 27), персидские, или иранские (рис. 28, 29), и др. Ножны их обычно оклеиваются кожей. В некоторых случаях они сплошь оковываются золотом, серебром, украшаются драгоценными камнями и орнаментом, характерным для той местности, где они изготовлены. Турецкие ятаганные ножи имеют клинок длиной около 300 мм при толщине около 3 мм с прямым обухом. Костяная рукоятка расширяется и раздваивается в верхней части наподобие рукояти ятагана (рис. 30), откуда и произошло их название. Арабские ножи имеют прямой (рис. 31) или изогнутый (рис. 32) клинок длиной около 400 мм при толщине 5—6 мм. Резная рукоятка не убирается в ножны, а вся находится снаружи. Ножны деревянные, оклеены кожей или тканью, имеют металлический прибор, состоящий из нескольких колец, устья и наконечника.

Аналогичные ножи народов Юго-Восточной Азии также отличаются своеобразием форм. На рис. 33, 34 представлены малайские ножи с длиной клинков 300—400 мм при толщине 5—7 мм. На рис. 35 показан боевой нож гурков — одной из народностей Непала. Его клинок имеет длину 400 мм и более при толщине у обуха до 10 мм. Рукоятка обычно из твердых пород дерева или роговая. Нож носит название «кукри», что в переводе означает большой кривой нож. Своеобразием форм и украшений характеризуются также индийские (рис. 36—38), испанские (рис. 39, 40) и другие ножи. Национальные ножи некоторых народов в соответствии с их традициями имеют узко специфическое назначение.

Известен, например, японский нож, служащий для совершения церемонии самоубийства (рис. 41). В целом он соответствует обычной традиционной форме японских национальных ножей, его отличает тщательность изготовления. Рукоятка и ножны из лакированного вишнево¬го дерева. Общая длина ножа около 300 мм. На рукоятке иероглифами изображено кредо самураев: «Смерть с честью».

Наряду с ножами в качестве оружия использовались также кинжалы. На Кавказе издавна существовали кинжалы двух типов: с прямым (рис. 42) и изогнутым клинком (рис. 43) длиной 400—600 мм. Наибольшее распространение получили кинжалы кама с прямым клинком. Их лезвия расположены параллельно, к концу клинка сближаются. На клинках обычно имеются ребра жесткости и долы. Рукоятки кинжалов небольшие по размеру, узкие, с резкими расширениями в обе стороны. Изготавливаются они из кости или рога, иногда оковываются металлом. Ножны деревянные, обтянутые кожей или окованные металлом.

Кинжал бебут по сравнению с кинжалом кама имеет несколько изогнутый конец клинка. Кинжалы народов Кавказа отличаются некоторыми особенностями конструкции, орнаментом и способом его выполнения. Так, у грузинских кинжалов (рис. 44) относительно короткий и широкий клинок, небольшая головка рукоятки. Кроме того, на рукоятке часто находятся загвоздки с полусферическими шляпками и прокладками под ними. Края прокладок вырезаются в форме лепестков цветка. На пятке клинка часто делаются фигурные прорези. Хевсурские кинжалы обычно имеют общекавказскую или приближенную к грузинской форму. Детали прибора рукояток и ножен изготавливаются из латуни, украшаются простым орнаментом, выполненным медной насечкой. Армянские кинжалы отличаются от общекавказских удлиненной головкой рукояти, по форме напоминающей восточную арку. Прокладки под шляпки загвоздок имеют ромбовидную форму. Азербайджанские кинжалы отличают в основном по орнаменту. Дагестанские кинжалы ценятся за мастерство их художественного исполнения. Клинки их часто изготавливаются по типу лезгинских, т. е. со смещением долов в противоположные стороны от средней линии клинка. Рукоятка, металличекий прибор ножен или сплошная металлическая оковка украшаются мелким стилизованным растительно-цветочным орнаментом.

В Турции получили распространение кинжалы также двух типов: прямые (рис. 45) и изогнутые (рис. 46). У прямых кинжалов с длиной клинков 300—400 мм рукоятка сравнительно толстая, обычно костяная, иногда окованная металлическими накладками из меди, серебра. Ножны, как правило, сплошь окованы металлом с гравированным или чеканным орнаментом. Клинок также может быть орнаментирован. Клинки изогнутых кинжалов имеют длину 200 мм и более. Они редко орнаментируются, но если украшаются, то обычно золотой или серебряной насечкой. Рукоятка тонкая с резкими плоскими расширениями у ее обоих концов. Рукоятки и ножны изготавливаются из дерева и часто сплошь покрываются металлом (медь, серебро), на который способом чеканки или гравировки наносится орнамент. Кроме того, кинжалы
иногда украшаются драгоценными и полудрагоценными цветными камнями.

Иранские кинжалы (рис. 47) по конструкции сходны с турецкими изогнутыми, но клинок имеет более резкий изгиб и более выраженное расширение у пятки. Кроме того, клинки у острия часто делают утолщенными для усиления боевых качеств. По своим размерам они несколько меньше турецких, однако рукоятки (костяные или роговые) несколько толще. Ножны деревянные, оклеенные кожей или покрытые металлом. Металлический прибор обычно отсутствует. Даже портупейное колечко делается не всегда. Иногда ножны сплошь оковываются металлом и украшаются растительно-цветочным орнаментом с расписной или перегородчатой цветной эмалью.

Длина сирийских кинжалов (рис. 48) по сравнению с турецкими и иранскими несколько меньше, клинок изогнут незначительно. Зато ножны отличаются резким
изгибом у конца, доходящим до 180° и более. Если у турецких и иранских кинжалов вершина рукоятки почти плоская, то у сирийских она имеет иную форму. Сама рукоятка обычно толще рукояток турецких кривых кинжалов, но тоньше иранских.

Шотландские кинжалы (рис. 50) общей длиной около 500 мм имели клиновидный клинок и черную плетенную рукоятку. Ножны с двумя дополнительными гнездами, в которых помещались нож и вилка, прикреплялись к кожаному поясу. Весь этот комплект украшался серебром и янтарем.

Для большинства народов африканского континента кинжал не являлся характерным оружием, для этой цели горазде чаще использовалось копье. Тем не менее кинжалы известны и в этой части света. Наиболее типичная форма клинка для районов центральной Африки — листовидная РИС. 51, для районов Северной Африки — менее симметричная (рис. 52). Размеры таких кинжалов, по-видимому, колеблются в значительных пределах. По имеющимся в нашем распоряжении материалам, длина их клинков 200—250 мм.

Среди арабских племен был известен другой тип кинжала длиной около 500 мм с изогнутым клинком и вычурной рукояткой (рис. 53). Он служил знаком высокого положения, занимаемого его владельцем, и являлся оружием шейхов, вождей.

В Индии существовали кинжалы различной формы: с прямыми и кривыми клинками длиной примерно 170—300 мм при толщине 3— 5 мм. Характерным представителем кинжалов с прямыми клинками является кутар — оружие для левой руки (рис. 54), для кинжалов с кривыми клинками наиболее типичны кинжалы с двойным изгибом (рис. 55, 56). Клинки у кутаров прямые и широкие, иногда клиновидные узкие. Рукоятка расположена перпендикулярно к продольной оси клинка. По концам рукоятки параллельно клинку расположены две металлические пластины, способствующие правильному положению кинжала в руке и одновременно предохраняющие руку от ударов противника сверху и снизу. У некоторых кутаров, в основном их маратской разновидности, имеется дополнительная широкая пластина, защищающая тыльную часть кисти руки. Характерно, что рукоятки и клинки индийских кинжалов изготовляются из одного и того же материала — стали и булата. Рукоятка может быть также деревянная или из различных сортов нефрита. По нефриту обычно режется крупный цветочный орнамент, дополнительно украшаемый вставками и накладками из драгоценных металлов и камней. Острие может иметь утолщение. Ножны обычно деревянные, оклеенные кожей или тканью, устье с портупейным колечком и наконечник — металлические. Иногда ножны сплошь покрываются драгоценным металлом, украшаются растительно-цветочным орнаментом и драгоценными камнями.

Своеобразной формой отличаются кинжалы афридиев — одного из небольших афганских племен, живущего на северо-западной границе Индии. Клинки их кинжалов имеют листовидную изогнутую форму с резко выраженными ребрами жесткости, расположенными по средней линии. По сторонам ребер жесткости расположены широкие пологие долы. У пятки клинок резко сужается. Рукоятка кинжала костяная, в верхней части украшается головой льва (рис. 57).

Японские кинжалы (рис. 58) имеют прямые клинки длиной 250 мм и более с ребром жесткости в средней части. Между клинком и рукояткой находится защитная пластина — «цуба». Рукоятка обычно деревянная, закрепляется на клинке с помощью небольшой деревянной шпильки. Ножны также деревянные. Рукоятка и ножны покрываются разноцветным многослойным лаком, инкрустируются костяными или перламутровыми вставками, иногда обтягиваются кожей акулы, поверх которой прикрепляются металлические детали. Кроме того, рукояти нередко перевиваются цветной тесьмой темных тонов. Орнаментируются кинжалы в характерном японском стиле.

Характерными кинжалами Индонезии являются крисы (рис. 59). Клинки имеют длину 300 мм и более и отличаются волнистой формой, символизирующей мифического змея Нага. Считается, что чем извилистее клинок, тем он ценнее. У пятки клинки резко расширяются обычно больше в одну сторону. В этом месте они часто украшаются насечкой или прорезным орнаментом. Рукоятки делаются из дерева, слоновой кости, рога, серебра, золота. По форме они представляют собой по большей части стилизованное туловище человека с головой животного или птицы, а также их разнообразные вариации на эту тему.

Являясь одним из предметов материальной культуры, национальные ножи и кинжалы, как и другие вещи, естественно, были тесно связаны со всем образом жизни данного народа, сего обычаями, традициями, верованиями, зачастую непонятными или кажущимися неестественными для людей другой национальности. Проявлялось это самым различным образом — в количестве ножей или кинжалов, их месте нахождения и т.п. Так, яванец, соблюдающий традиции, носит с праздничной одеждой не только свой собственный крис, но и крис, унаследованный от отца. Жених, кроме того, носит и третий крис, который преподносится ему тестем. Первый и второй крисы носятся справа, а третий — слева. В обществе высокопоставленных, уважаемых лиц крис носится только за поясом сзади таким образом, чтобы его рукоятка находилась у правого плеча владельца. В случае ожидаемой опасности все имеющиеся крисы носятся слева. В некоторых случаях национальным ножам и кинжалам приписывается проявление неких магических сил. Существует, например, поверье, что одна из разновидностей туркменских ножей «джоухар-пчак» избавляет своего владельца от козней нечистой силы. Подобные особенности относятся и к другим национальным образцам. Но широкие обобщения здесь неприемлемы, поскольку каждая из таких особенностей должна рассматриваться прежде всего в связи с обычаями и традициями только определенного народа. Вместе с тем именно тесная связь рассматриваемых предметов с материально-духовным образом жизни каждого народа и является основной причиной относительной стабильности каждого образца, сохранения его во времени при смене целого ряда поколений.

Говоря о национальных ножах и кинжалах, мы намеренно обращаем внимание на их характерные черты и своеобразие, поскольку среди тех же народов в силу естественной миграции, торговли, обмена информацией и иных причин существовали и существуют по сей день также н другие ножи. Однако свои национальные образцы каждым народом всегда широко использовались во всех областях деятельности.
http://swordmaster.org/2007/08/06/nozhi_drevneruskie_i_drugikh_vostochnykh_narodov.html

Необычные национальные ножи характерны для небольших народов, живущих в каких-либо специфических природных условиях. Под это описание подходит как традиционный нож коренных народов севера улу, изготавливаемый из сланца, так и малайский паранг, идеальный при прорубании себе дороги в джунглях. Наши предки-славяне, населявшие средние широты, предпочитали иметь при себе многофункциональные ножи незамысловатой конструкции и средних размеров, которые можно было бы использовать и в качестве оружия и в качестве рабочего инструмента. Итак, какими же ножами располагали наши далекие (и не очень) предки и какими из них мы пользуемся сейчас?

Паренский нож

Название его соответствует месту происхождения – камчатскому поселку Парень. По конструкции паренский нож очень схож с изделиями, распространенными в Финляндии. В настоящее время под термином «паренский нож» подразумевают выкованный вручную нож с клинком из разнородного композитного материала – говорят, что паренскими ножами можно было даже снимать стружку с лезвий обычных столовых ножей. На сегодняшний день поселок Парень стал глухой деревней, а технология изготовления ножей считается утраченной – так что, те самые паренские ножи остались в людской памяти лишь в виде легенд. Изготавливаемые сейчас под этим названием ножи имеют мало общего с этими легендами.

«Вишня»

Он же нож разведчика образца 1943 года, он же НР-43. Нож «Вишня» пришел на замену армейскому ножу НР-40, продержавшемуся на вооружении в армиях СССР и стран Варшавского договора до 60-х годов. Почему же этот нож получил название «Вишня»? Дело в том, что на гарде ножа находится клеймо – буква «Р», довольно похожая на данную ягоду. «Вишня» до сих пор находится на вооружении российских силовых структур. Конечно, более поздних годов изготовления.

Нож разведчика

Хотя ко Второй мировой войне холодное оружие окончательно отошло на второй план, это не отменяло того факта, что солдату необходимо иметь в своем арсенале простой нож. Но как это ни странно звучит, до военных действий предпринятых Советским Союзом против Финляндии на вооружении Красной Армии не состояло какого-либо специального клинка. И лишь после окончания финской компании произошло знаменательное для советских солдат событие – появления ножа разведчика образца 1940 года.

Нож «засапожник»

Русский засапожный нож – как следует из названия, прятали за голенищем сапога. Удобный способ транспортировки, когда заняты руки и дополнительное средство защиты на случай опасной ситуации. Засапожник упоминается в печатной версии «Слова о полку Игореве», вышедшей в 19 веке.

Подсайдашный нож

Подсайдашным или подсаадачным ножом назывался боевой нож или кинжал с длинным и узким граненым клинком. Его название происходит от места ношения – под сайдаком (чехлом для лука), сбоку на поясе. Именно поэтому сложно точно сказать какой именно формы были эти ножи – у историков сложилось мнение, что подсайдашными называли все большие боевые ножи без разбора, если они носились на поясе под сайдаком.

Косарь

Косарь, иногда называемый еще «бабий топор» - большой хозяйственный нож с широким и толстым клинком. Его делали обычно из обломка косы (отсюда и название), а когда косы упорно не хотели ломаться – из любого подвернувшегося под руку металлолома. Косарь смело назвать русским аналогом мачете – этот огромный грубый нож успешно используется для обрубки ветвей со срубленных деревьев, расчистки покосов от поросли, рубки костей и даже для скобления пола в доме.

Богородский нож

Название этого инструмента для резьбы пришло от поселка Богородское – центра традиционной резьбы по дереву, чьим символом является всем известная игрушка – «Кузнецы», изображающая мужика и медведя, которые по очереди колотят молотами по наковальне, стоит лишь потянуть за подвижную планку. Богородский нож имеет прямой короткий клинок. Успешно используется как для грубой, так и для тонкой резьбы. Часто изготавливается резчиками под себя, поэтому конструкция, форма рукояти и стоимость таких ножей может сильно разнится.

Охотничьи ножи Самсонова

Егор Самсонов был скромным тульским мастером – кустарем, однако изготовленными им ножи и кинжалы считались эталонными охотничьими ножами у русской аристократии и числились любимыми у императора Николая II. Над загадкой прочности так называемых «самсоновских ножей», выглядящих так лаконично и даже аскетично, после смерти мастера в 1930 году долго бились именитые металлурги, однако разгадку так и не нашли. Точное количество выпущенных мастерской ножей неизвестно, по некоторым данным – 3356 штук.

Финка

В России нож, пришедший к нам из Финляндии, долгое время считался исключительно оружием криминальных элементов и даже находился под запретом до 1996 года. Однако его истинное предназначение заключается совсем в другом. Финский нож – многофункционален, он прекрасно подходит для разделки мяса, чистки рыбы, незаменим в походе и для бытовых нужд. Для финки характерен короткий прямой клинок, скос обуха типа клип-пойнт или по-русски «щучка» и всадная рукоять.

Якутский нож

Без традиционного якутского ножа – быхаха, конструкция которого не менялась на протяжении многих веков, не обходится ни одна сфера хозяйственной деятельности народа саха. Его форма идеальна для долгой кропотливой работы, позволяя выполнять ее с минимальными затратами энергии. Профиль клинка асимметричен. Заточке подвергается чуть выпуклая левая (если держать рукоятью к себе) сторона клинка, в отличие от других ножей с несимметричным профилем, у которых, как правило, заточка производится на правой стороне. Этому есть логичное объяснение: выпуклость на клинке облегчает обработку древесины, упрощается резка мяса и рыбы (в том числе мороженой), снятие шкур с животных.

Можно без преувеличения сказать, что в эпоху железа нож» после керамики являются самой массовой категорией археологического материала. Эти орудия находят практически на каждом памятнике, а на некоторых - десятками и сотнями. В Волковыске, например, был найден 621 нож, а на Неревском раскопе в Новгороде - 1444. Накопленный материал огромен и указать даже приблизительно общее количество находок в Восточной Европе невозможно.

Ножи - рядовой материал, поэтому публикуют их неохотно и небрежно. Обычно исследователи ограничиваются только констатацией наличия в археологических комплексах этих орудий. Зачастую общие рассуждения относительно их формы иллюстрируются одним или несколькими рисунками ножей, иногда переставрированных, без масштаба, без фиксации участков поломок и утрат, без необходимой для классификации информации.

Эти обстоятельства настолько затрудняют изучение ножей, что попыток их систематизации в рамках Восточной Европы никогда не предпринималось. В лучшем случае исследователи останавливаются на систематизации ножей конкретных археологических памятников или определенных археологических культур. Но небольшие объемы рассматриваемого материала, по закону малых чисел, приводят к чрезмерно аморфным схемам, затрудняют выделение наиболее характерных ведущих форм. Видимо, у большинства археологов существует мнение о полном однообразии форм ножей, ибо «нож обычного типа» является довольно распространенным определением этих орудий.

Следует сказать еще об одном, пожалуй, всеобщем заблуждении. В археологической литературе под понятием «нож» подразумевается только клинок. Это неправильно. Клинки ножей, серпов, кос. наконечники копий, стрел, выходившие из-под молотка кузнеца, - только части орудий и оружия. Обычно классификацией охватываются сохранившиеся части предметов. Однако единый тип наконечников копий еще не говорит о едином типе самих копий. Древки могли быть различной длины, следовательно, могла быть различной тактика боя. Одинаковые по форме наконечники стрел могли быть от сложных и простых луков.

То же самое относится и к ножам. Клинки могли быть изготовлены на месте, могли быть приобретены в результате обмена или торговли. Как в настоящее время, так и прежде для клинков приспосабливались обломки различных орудий, что нашло отражение в наличии случайных форм. Так, например, результаты металлографического изучения кузнечных изделий из раннеславянского поселения Ханска-II Котовского района Молдавской ССР позволили Г. А. Вознесенской прийти к заключению, что все ножи этого поселения были откованы из очень разнородного металла, используемого вторично. Сырьем для местного кузнеца служил преимущественно железный лом 1 .

Внешнее же оформление ножей - ножны, рукояти, приемы их изготовления, орнаментика, способ ношения регламентировались этническими традициями. Только этот комплекс понятий, а не случайный набор признаков может определить «тип ножа». Поэтому следует с уверенностью говорить о том. что «ножей обычного типа» вообще не бывает, наоборот, существует огромное количество типов.

Автор на протяжении ряда лет собирал данные о ножах раннего железного века. Просматривались богатейшие коллекции Государственного Эрмитажа, отечественная и зарубежная литература. Общее количество собранного материала около 10 тысяч предметов. Сбор материала и его систематизация еще не окончены, но собранного достаточно для ряда предварительных выводов, имеющих непосредственное касательство к интересующей нас теме.

Несмотря на кажущееся однообразие, ножи второй половины 1-го тысячелетня н. э. Восточной Европы четко распадаются на четыре обширные группы, в каждой из которых, при детальном исследовании, могут быть выделены многочисленные варианты.

Группа I (рис.1) представлена ножами, имеющими следующие характерные признаки. Линия кромки спинки клинков, представляющая плавную дугу с вершиной в центре, непосредственно переходит в черенок. Попадаются клинки со слабо выраженным переходом к черенку (рис. 1, 5-6), но эти различия не принципиальны. ибо и та и другая формы сосуществуют и представляют одни и тс же археологические памятники. Клинок вместе с черенком имеет длину от 6 до 20 см. Колебания в размерах в ту и другую сторону известны, но редки. Черенок в форме узкого треугольника длиной 4-5 см, как правило, отделен со стороны режущей кромки плавным уступом. Наибольшая ширина черенка составляет около половины ширины клинка. Можно отметить, что задняя часть ножей (вместе с черенком) идентична по конструкции задней части серпов, распространенных в лесной зоне Восточной Европы 2 , и это не удивительно, ибо ареалы этих серпов и ножей первой группы совпадают.

Ширина клинков ножей группы I около 2 см, толщина около 2 мм. Режущая кромка у целых экземпляров прямая и только к концу круто загибается вверх. Отношение длины клинка к длине черенка около 3: 1 или 2:1. Сильно сточенные клинки попадаются крайне редко - длина клинка, как правило, превышает длину черенка.

Рукояти ножей были деревянными и круглыми в сечении. Черенок забивался в рукоять примерно на половину ее длины. Ножны были кожаными - следов дерева на клинках нет.

Происхождение ножей группы I прослеживается очень четко. Их прототипами являются ножи с горбатой спинкой лесной зоны раннего железного века - милоградской, юхновской, зарубннецкой, днепро-двинской, дьяковской, городецкой и других культур 3 . Процесс выпрямления спинки начался в первых веках нашей эры на южных окраинах лесной зоны (Чаплинский, Корчеватовскнй. другие зарубинецкне могнльники) 4 . В Верхнем Поднепровьс и Верхнем Поволжье ножи с горбатой спинкой еще попадаются в IV-V вв. (Троицкое городище под Москвой. Тушемля на Смоленщине и др.) 5 . В третьей четверти 1-го тысячелетия н. э. ножи с горбатой спинкой практически исчезают, а ножи группы I становятся ведущей формой на территориях Верхнего Поднепровья (начиная от Нового Быхова), Верхнего Поволжья. Прибалтики 6 и Финляндии 7 . Их находят в прибалтийских и позднедьяковских памятниках круга городища Тушемля (Тушемля, Декановка, Узмень, Банцеровское. Колочин I и др.), в "длинных курганах" Северо-Запада РСФСР (Совий Бор, Подсосонье, Лезги. Северик. Черный Ручей. Крюково) 8 . В VIII-XI вв. эти ножи еще бытуют 9 , но уже совместно с появившимися в лесной зоне ножами групп II и IV (см. ниже).

Группа II (рис. 2) представлена ножами, имеющими следующие характерные признаки. Спинка клинков чаще всего в виде слабой дуги, немного приподнятой на краях. Черенок в форме узкого треугольника, длиной, как правило, 3-5 см, отделен от клинка ярко выраженными уступами 3-5 мм высотой. Уступы чаше всего асимметричны относительно друг друга и образуют со спинкой и режущей кромкой тупые углы. Наибольшая ширина черенков около половины ширины клинка.

Ширина клинков до 2 см. толщина 1,5-2 мм. Режущая кромка у хорошо сохранившихся экземпляров слегка S-образной формы. Длина клинков колеблется от 10 до 20 см. Сильно сточенные клинки попадаются крайне редко. Отношение длины клинков к длине черенка примерно 3:1 или 2:1.

Ручки у ножей группы II были в основном деревянными, круглыми в сечении. Черенок вбивался в ручку примерно на половину её длины. Ножны были кожаными - следов дерева на клинках нет.

Наиболее ранние ярко выраженные формы ножей группы II появляются на так называемых «постзару бинецких» памятниках II-V вв. и Подесенье и Среднем Поднепровье (Казаровичи, Почепское, Лавриков Лес, Таценкн, Ходоров, Щучннка) 10 . Со второй половины 1-го тысячелетня ножи этой группы являются ведущей формой на славянских памятниках на территориях ЧССР, ПНР, Болгарии, Румынии, ГДР, Молдавии и УССР 11 . В Верхнем Поднепровье ножи группы П появляются примерно в VIII в. и. э. Их. наряду с ножами группы I, находят в смоленской и белорусской группах «длинных курганов» (рис. 2. 12, 14-15) 12 . На Гнездовском поселении, расположенном на правом берегу р. Свинки на Смоленщине, время возникновения которого относится ко времени не позднее начала IX в., нее ножи, за исключением единичных, принадлежат к группе II 13 .

К сожалению, опубликованных ножей VIII-IX вв. из Верхнего Поднепровья и Северо-Запада РСФСР чрезвычайно мало, поэтому трудно сказать, как массово И группа здесь представлена. Пока можно лишь отмстить, что здесь эти ножи появляются не ранее VIII в., что они сосуществуют с ножами группы I и что эволюционной связи между этими группами нет.

С X-XI вв. подавляющее количество ножей в могильинках и на поселениях сельского типа представлено уже группой II 14 . Тенденция отделения черенка от клинка уступами к X-XI вв. распространяется на все части лесной зоны.

Однако было бы неправильно считать причиной изменения местной традиционной формы только влияние ножей группы II. Примерно одновременно с ними, но уже с севера, появляются ножи IV группы (см. ниже), под сильным влиянием которых, в отличие от сельского, находилось ремесленное производство северных древнерусских городов.

Группа III (рис. 3) представлена орудиями в деревянных ножнах. Ножи в деревянных ножнах являлись одним из элементов культур кочевых племен степной зоны Восточной Квропы. Северного Кавказа, обширных пространств Сибири и Средней Азин. Эволюция этих древностей хорошо прослеживается начиная со скифской и сарматской эпох.

Разумеется, дать детальную классификацию, осветить все нюансы проблемы происхождения и подразделения ножей группы III невозможно в одном исследовании. В настоящей работе автор рассматривает только один из вариантов ножей этой группы - раннесреднсвековый аланский с территорий Подонья и Северного Кавказа. Кочевники - аланы - были восточными соседями иоднепровских славян. Культуры тех и других имеют коренные отличия, и это прекрасно прослеживается в традиционных формах ножей, характеризующих данные этнические массивы.

Аланские ножи, представленные древностями сал-товской культуры, в литературе уже рассматривались. Несколько ножей, характеризующих салтовскую культуру в качестве типичных, отмечены И. И. Ляпушкиным 15 . С. С. Сорокин, исследуя железный инвентарь Саркела и Велой Вежи, разделил все найденные здесь ножи на два комплекса и отнес к нижнему - салтовскому - слою около 40-50 предметов 16 . Недавно группой украинских археологов были исследованы салтовские ножи бассейна р. Дон. которые ими были разделены на пять различных типов 17 .

В указанных исследованиях рассматривался главным образом материал поселений, ряд из которых является многослойными памятниками. Богатейший материал могильников не привлекался. Не обращалось внимание на некоторые детали, являющиеся для сал-товских ножей принципиальными признаками. Эти недостатки оказались настолько существенными, а выделяемые признаки настолько субъективными, что образ раннссредневековых аланских ножей, который можно представить по этим работам, исказился.

Если обратиться к материалам могильников VIII-IX вв. Подонья н Северного Кавказа, можно убедиться, что аланские ножи представляют удивительно стойкую, единообразную серию. Они имеют следующие характерные признаки. Спинка клинков образует слабо выраженную дугу, плавно опускающуюся к носу. Режущая кромка дугообразна, но более крута, нежели спинка. Центральная ось клинка и черенка смещена в сторону спинки. Длина клинков колеблется от б до 14 см. толщина 1,5 мм, ширина клинка у основания 1-1,5 см (в зависимости от длины). Черенок подтреугольнон формы длиной 2-4 см. Ширина черенка у основания составляет около половины ширины клинка. Отношение длины клинка к длине черенка чуть-чуть более 3:1.

Черенок всегда отделен от клинка строго перпендикулярными уступами, являющимися конструктивными признаками. На основание клинка приваривалась узкая - 1,5-2 мм шириной и толщиной железная обоймочка, являющаяся своего рода замком, запирающим нож в ножнах. Это очень хрупкая, зачастую не сохраняющаяся деталь. О ее наличии свидетельствуют строгая перпендикулярность уступов и следы, ею отпечатанные, которые можно заметить на нереставрированном металле.

Несколько сот таких клинков найдено в Дмитровском. Усть-Лубянском. Верхнесалтовском, Борисовском 18 могильниках и в могильниках на р. Дюрсо около Новороссийска, в Северной Осетин, и в окрестностях Кисловодска 19 .

Ножи группы III , и аланские в том числе, имели деревянные ножны. Аланские ножны делались из двух половинок первоначально расщепленной дощечки. Расщепленный край впоследствии не обрабатывался, так что соединение половинок было идеальным. После изготовления деревянной основы на нее натягивался, очевидно, в мокром состоянии, кожаный чехол, имеющий шов с левой стороны. Очень часто ножны спаривались и страивались в один общий кожаный чехол, причем режущие кромки клинков при этом располагались противоположными друг относительно друга сторонами. очевидно, для уменьшения общей толщины ножен. Иногда на ножны сверху надевались бронзовые или серебряные наконечник и обойма. В случаях спаренных и строенных ножен обойма и наконечник были общими. Необходимость кожаного чехла обуславливалась тем. что деревянные планки аланских ножен штифтами не скреплялись.

Ножны были узкие и тонкие. Ширина их немного превышает ширину клинка, толщина менее 1 см. На конце ножны слегка суживаются, на торце - прямой или слабо выраженный дугообразный обрез. Длина ножей превышает длину клинка примерно на одну треть.

К сожалению, несколько хорошо сохранившихся аланских ножен опубликованы без детального описания их конструкции 20 . Автор не имел возможности осмотреть эти находки. Однако находки в могильниках Поломском, Бродовском (Прикамье), Мошевой Балке (Северный Кавказ), где были найдены ножны иных вариантов группы III, позволяют выявить общие закономерности. характерные для всей группы. На основании этих материалов недостающие детали аланских ножен могут быть реконструированы.

Гнездо для клинка было слегка овальным в продольном сечении, так что в ножнах закреплялись только обойма и кончик клинка. Эта особенность характерна для всех деревянных ножен, в том числе и этнографических. Если бы гнездо идеально повторяло параметры клинка, нож невозможно было бы вытащить из ножен в условиях повышенной влажности.

Помимо клинка, в ножны входила и часть рукоятки. Об этом свидетельствуют как остатки дерена от ножен на черенках, так и ножны из Мощевой Балки (рис. 3. 12). Ручки были необычайно тонкими, овальными в сечении. Ширина их была одинакова с шириной клинка, толщина около 0,5 см. Толщина ручек легко определяется на спаренных и строенных ножнах, а также на хорошо сохранившихся ножнах из Мощевой Балки. Ручки делались из иной, нежели ножны, породы дерева или вообще из другого материала. Об этом свидетельствуют остатки субстанции ярко-желтого цвета, сохранившейся на черенках. Известна однз костяная ручка из Дмитровского могильника (рис. 3,4). но это уникальный случай. По форме ручки били плоскими, длинными, слегка подтрапециевндными, с легким расширением на тыльном конце.

Спаренные и строенные ножны, своего рода кассеты, автору известны только на аланских памятниках. В могильниках Дюрсо при погребенных иногда находили до 6 клинков, т. е. 2-3 кассеты. Тонкость и легкость рукоятей придает аланским ножам хорошие баллистические качества, а многочисленность ножей в могилах и комплектность их упаковки позволяют сделать предположение об использовании ножен аланами в качестве метательного оружия.

Группа IV (рис. 4) представлена орудиями, имеющими узкий черенок длиной от 6 до 12 см. Наиболее распространены черенки длиной 8-10 см. Кончик черенка шилообразный. иногда загнут и расклепан. Изредка на загнутом кончике имеется четырехугольна« железная или бронзовая шайба. Загнутый кончик и шайба, видимо, у многих ножей этой группы отломаны и утеряны. Такая конструкция черенка обусловлена тем. что он пробивал рукоять насквозь и загибался на тыльном конце.

Клинки ножен группы IV имеют, как правило, четкие, около 2 мм высотой уступы, отделяющие их от черенка. Спинкз клинков прямая и только на конце слегка приспущена. Ширина клинков 1.5-2 см. что составляет около двух третей ширины черенка в основании. Толщина спинки 2-3 мм. Истинную длину клинка указать трудно, ибо это, пожалуй, вообще единственная группа ножей, клинки которых сточены сильно, иногда почти до основания. Вероятно, наиболее распространены были клинки с отношением к длине черенка между 2:1-1:1. Ножи имели длинную цилиндрическую рукоять и кожаные ножны - следов дерева на клинках нет.

Происхождение ножей группы IV прослеживается достаточно четко. В меровингское и викннгское время они бытовали в Норвегии и Швеции 21 . Оттуда же они распространяются на территорию Финляндии, но здесь они бытуют наряду с ножами группы I 22 . В Восточной Европе такие же ножи появляются в последней четверти 1-го тысячелетия и. э. Наиболее ранние находки происходят ИЗ горизонтов E 3 -E 1 земляного городища Старой Ладоги и из сопок в окрестностях этого городища. В дальнейшем эти ножи распространяются о Прнладожье. попадают в Прибалтику и Ярославское Поволжье. Везде, где есть скандинавские погребения или скандинавские материалы, известны и ножи группы IV 23 .

Весьма интересная ситуация складывается на северных территориях Древнерусского государства в X-XI вв. Новгородские ножи этого времени имеют строгих очертаний узкий шнрокоспинный клинок со слегка закругленным концом, придающим ему кинжалообразный вид, длинную узкую рукоять, которая редко бывает менее 10 см. маленький, но четкий уступ на клинке (рис. 4, 17) 24 . Судя но публикации и постоянным ссылкам на новгородские материалы, аналогичные ножи известны в Прибалтике, во всех без исключения северных древнерусских городах и в крупных могильниках, таких, как Гнездово и др. 25

Форма и конструкция новгородских ножей X-XI вв.. по Б. Л. Колчину, была создана на основе многовекового опыта кузнечной техники 26 . Но чьего опыта? Ножи группы I-III основой для новгородских послужить не могли. К тому же они сосуществуют с ножами группы IV параллельно. Ближе всего ножи X-XI вв., типа новгородских, стоят к группе IV, эволюционную цепь которых они и продолжают. Вряд ли можно ошибиться, сделав заключение, что северорусское городское ремесленное производство в области изготовления ножей н X-XI вв. находилось под сильным скандинавским влиянием.

В начале XII в. картина резко изменяется. В Новгороде и других городах появляются ножи, клинок которых стал шире и значительно тоньше. Спинка на клинке к основанию и концу слегка приподнимается, увеличиваются уступы, укорачиваются рукоять и черенок. упрощается технологическая схема изготовления (рис. 2. 16) 27 . Это уже ножи группы II. Следовательно, мы можем заключить, что к началу XII в влияние скандинавской формы ослабевает и городское северорусское ремесленное производство, вслед за сельской округой, переходит к изготовлению ножей общеславянского образца.

Итак, мы установили, что раннссреднсвековыс восточноевропейские ножи делятся на 4 обширные группы, имеющие свою историю развития.

Группа I характерна для прибалтийских, финских племен и населения Верхнего Поднепровья и Северо-Запада РСФСР во второй половине 1-го тысячелетня н. э.

Группа II характерна для населения «постзарубинецкой» культуры III-V вв. в Подесенье и Среднем Поднепровье и для славянского населения (начиная с VI-VII вв.), проживающего за пределами лесной зоны. Примерно с VIII в. ножи группы II появляются в Верхнем Поднепровье, начинают распространяться и к XII в. становятся общедрсвнерусскими.

Группа III характерна для кочевого населения. В настоящей работе был рассмотрен аланский вариант ножей этой группы, который является одним из стойких элементов культуры раннесредиевековых аланов.

Группа IV характерна для германоязычного населения Северной Европы. В середине VIII в. ножи этой группы появляются на северных рубежах Восточной Европы, распространяются н до XII в. оказывают сильное влияние на северорусское городское ремесленное производство.

Список литературы

1. Вознесенская Г. Л. Результаты металлографического изучения кузнечных изделий из раннеславян-ского поселения Ханска-II Котовского района Молдавской ССР. Приложение к монографии; Р а ф а л о в и ч М. А. Славяне VI-IX веков в Молдавии. Кишинев, 1972. с. 239-241.
2. Мииасян Р. С. Классификация серпов Восточной Европы железного века и раннего средневековья.- АСГЭ, 1979. вып. 20.
3. Третьяков П. II., Шмидт Е. Д. Древние городища Смоленщины. М.- Л.. 1963, с. 15, 165; Мельни к о в с к а я О. II. Племена Южной Белоруссии в раннем железном веке. М.. 1967. с. 61.
4. Само й л о в с к и и И. М. Корчеватовскнй могильник.- МИА, 1959, .Ms 70, табл. VIII; Поболь Л. Д. Славянские древности Белоруссии. Т. I, Минск, 1071. рис. 66.
5. Смирнов К. А. Дьковскан культура. М.. 1974. табл. II; Горюнова Е. И. Этническая история Волго-Окского междуречья.- МИА. 1961, № 94. с. 88.
6. Среди наиболее известных памятников могут быть указаны Рекете, Пабаряй. Рагиняны. Межуляны (Литва), Калниешн (Латвия), Лева (Эстония). Узмснь (Псковская обл.). Тушемля, Неквасино. Демидовна (Смоленская обл.). Сарское. Попадьинское (Ярославское Поволжье). Банцеровское. Колочин. Воронине». Тай-маново (БССР) и многие другие. Третьяков И. П.. Шмидт Е. А. Древние городища..., рис. 59. 8 10: Шмидт Е. А. О культуре городшц-убежищ Левобережной Смоленщины. - МИА, 1970, Jv® 176, рис. 3. 15-16; С м и р и о в К. А. Дьяковская культура.... с. 38; Леонтьев А. Е. Классификация ножей Сарского городища.- СА. 1976. № 2. с. 33-44; Моога И. Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr. /. Tartu Dorpat, 1929. Taf. XXXI; JJrtans V. Kalniesu otrais ka-pulauks.- «Latvijas PSR vestures muzeja raksti. Arheolo-gija*, Riga. 1962. tab. IX, 1-4.
7. Salo U. Die frUhromischc Zeit in Finniand. Helsinki. 1968. Abb. 100. S. 154; Kivikoski E. Kvarnbacken. Helsinki. 1963.
8. Могильник на оз. Крюково (Новгородская обл.). Доклад С. Н. Орлова в ЛОИА 24.03.72.
9. Данилов И. Раскопки слушателями института курганов в Гдовском и Лужском уездах С.-Петербургской губ. и в Валдайском уезде Новгородской губ. - В кн.: Сборник Археологического института, книга 3. Спб., 1880. т. 2. рис. 1. 3. 4; Очерки по археологии Белоруссии. часть 2. рис. 10. 12: Сизов В. И. Курганы Смоленской губернии. -МАР. Спб.. 1902, выл 28 с. 57-58.
10. Максимов Е. В.. Орлов Р. С. Поселение и могильник второй четверти I тыс. и. э. у с. Казаровнчн близ Киева. - В кн.: Раннесредневековые восточнославянские древности, л., 1974. рис. 6. 2: Максимов Е В. Новые зарубинецкне памятники в Среднем Приднепровье.--МИА, 1969. № 160. рис. 6. 8-Ю-. Он же. Среднее Подиепровье на рубеже нашей эры. Киев, 1972. табл. XIII, 10, II. XIV. в: 3 а и о р н я с в Ф. М. Почеп-ское селище.-МИА. 1969. № 160. рис. 13. 19-21.
11 Русанова И. П. Славянские древности VI-IX вв. между Днепром и Западным Бугом. - САМ. 1973, вып. ЕІ-25, табл. 32; Хавлюк П. И. Раннесла-вянскнс поселения в бассейне Южного Буга. - В кн: Раннесредневековые восточнославянские древности. Л, 1974. рис. 11, 20; Ляпушкин И. И. Городище Новотроицкое. - МИА, 1958, № 74, рис. 10; Рикман Э. А., Рафалович И. А. Xынкy И. Г. Очерки истории культуры Молдавии. Кишинев. 1971, рис. 12; Юра P.O. Древний Колодяжин. - Археологічні пам"ятки УРСР. Київ. 19G2, т. 12, рис. 29. 10; Въжарова Ж- Славянски и славянобългарски селища в Българските земли VI-XI век. София, 1965, с. 18. 32; Hachulska-Ledwos R Material у archeologiczne Nowej Hut у. Krak6w. 1971, t. 3; Cilinska Z. FrUhmittelalterliches Graberfeld in Zetovce. - «Arehaeologica Slovaca-catalogi», Bratislava. 1973. t. 5.
12. Чернягнн H. H. Длинные курганы и сопки - МИА. 1941, № 6. табл. VIII. 28; Седов В. В. Длинные курганы кривичей.- САМ, 1974. вып. ПІ-8, табл. 27, 18.
13. Ляпушкин И. И. Новое в изучении Гнсз-лова.- АО 1967. М., 1968. с. 43-44; Шмидт Е. А К вопросу о древних поселениях в Гнездове. Материалы по изучению Смоленской области. Смоленск. 1974, вып. VIII. рис. 7. 13. 14.
14. Шмидт Е. А. Курганы XI-XIII веков у дер. Харлапово в Смоленском Поднепровье. .Материалы по изучению Смоленской области. Смоленск. 1957. вып. 2. с. 197-198; Седов В. В. Сельские поселения центральных районов Смоленской земли. - МИА. 1960, .V? 92. рис. 36.
15. Ляпушкин И. И. Памятники салтово-маяцкой культуры. - МИА, 1958, № 62. с. 125, рис. 18.
16. Сорокин С. С. Железные изделия Саркела - Белой Вежи.- МИА, 1959, № 75. с. 147.
17. Михеев В. К., Степа н ска я Р. Б.. Фомин Л. Д. Ножи салтовской культуры и их производство.- Археологія. Київ. 1973. вып. 9. с. 90-98.
18. Коллекции Верхнесалтовского (частично), Усть-Лубянского. Дмитровского. Борисовского могильников хранятся в Государственном Эрмитаже.
19. Шрамко Б. А. Древности Северского Донца. Харьков. 1962. с. 282; Кузнецов В. А., Рунич А. П. Погребение аланского дружинника IX в. - СА. 1974. № 3. рис. 1. 14; Корен я ко В. А. Аланские могилы VIII-IX вв. Северной Осетин. - СА. 1976, .№ 2, с. 148-157; Руннч А. П. Скальные захоронения в окрестностях Кисловодска. - СА, 1971, X? 2. с. 169. рис. 3. 7;
20. Шрамко Б. А. Древности.... с. 282; Рунич А. П. Погребение - рис. 3. 7.
21. Peterson I. Vikingetidens redskaper. Oslo. 1951, fig. 103-110, s. 518; Arbman H. Birka і die Griiber. Та-fcln-Uppsala, 1940.
22. Hackman A. Die alterc Eisenzeif in Finnland. Bd. 1. Helsingfors. 1905, S. 12-13.
23. Орлов С. H. Вновь открытый раннеславянский грунтовый могильник в Старой Ладоге. - КСИИМК. 1956, Хч 65. с. 94-98; Гуревич Ф. Д. Работы славяно-литовского отряда Прибалтийской экспедиции-КСИИМК. 1959, № 74. рис. 41: Леонтьев А. Е. Классификация..., рис. I, 7; Raudonikas W. I. Die \"or-mannen der Wikingerzeit und das Ladogagebiet. Stockholm. 1930; Nerman B. Grobin-Seeburg Ausgrabfungen und Funde. Stockholm. 1958. Abb. 209.
24. Колчин Б. А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. - .МИА. 1959. Л? 65. с. 48.
25. Сизов В. И. Курганы.... с. 53. 58; Леонтьев А. Е. Классификация..., рис. I. 7.
26. Колчи н Б. А. Указ. соч., с. 53.
27. Там же, с. 48.